Autoren

1427
 

Aufzeichnungen

194062
Registrierung Passwort vergessen?
Memuarist » Members » Petr_Astakhov » В Красной армии - 4

В Красной армии - 4

23.02.1942
Гудермес, Чеченская республика, Россия

Но до февраля 1942 года я прожил в Баку.

    Как жил этот город в первые месяцы войны?

    Как и во всей стране, была введена карточная система на продовольствие, установлены нормы хлеба для рабочих, служащих и иждивенцев. Рабочие первой и второй категории получали по 800 и 600 грамм, 400 грамм выдавали служащим и 300 — иждивенцам. К тому, что выдавали по карточкам, можно было прикупить в магазинах и не нормированные продукты: кишмиш, сушеную хурму, халву из подсолнуха, рис — они поступали в Баку из Ирана.

    Портовое положение Баку и близость к Ирану, через который проходили пути, связывающие Союз с Америкой, позволяли населению пользоваться американским продовольствием — яичным порошком, свиной тушенкой и другими консервами. Советские граждане еще долгие годы после войны носили одежду, присланную американцами по ленд-лизу, в порядке помощи советским людям.

    В Баку было множество эвакуированных предприятий. Трудились в тылу круглосуточно, отдавая фронту все силы. Работающие на заводах пользовались дополнительным пайком и столовыми и не знали особых трудностей военного времени.

    Работники партийного советского аппарата были в лучшем положении, так как пользовались закрытыми столовыми и получали готовые обеды на дом. Такой столовой пользовалась и Мария Павловна, работавшая в годы войны в республиканской прокуратуре.

    Хуже всего обстояли дела у служащих и иждивенцев: они продавали вещи на барахолке и покупали продукты на черном рынке.

    Продовольственное положение в нашей семье, где работал только один отец-служащий, а двое неработающих находились на его иждивении, было незавидное. Я попытался устроиться на какой-нибудь военный завод, но иранское происхождение было преградой при оформлении в отделе кадров.

    В семье довольно часто велись разговоры о еде и былом изобилии в Иране. Но никто не роптал, не высказывал неудовольствия — все понимали трудности военного времени.

    К тому же наша пресса предлагала репортажи о тяжелом продовольственном положении населения и в Германии. «Бакинский рабочий» часто писал о бедственном положении берлинцев, переживающих продовольственный кризис. Газета упоминала о том, что население города выловило всех кошек и собак и стало отлавливать крыс. Об этом писали в начале 1942 года. Народ принимал эти публикации за правду.

    Люди верили в преимущества нашей системы. И несмотря на большие потери при отступлении войск и эвакуации населения, граждане Советского Союза не теряли веру в конечную победу, в лучшие времена.

    Государство приучило своих граждан к программным докладам с анализом пройденного пути и прогнозом на будущее. В них было много «бесспорных цифр» и экономических истин, но дальше отчетных «успехов» мы к процветанию никак не приближались. Особенно удручало положение с сельским хозяйством.

    В такой ситуации оставалось лишь потуже затягивать пояса и ждать следующего доклада и новых обещаний о близкой и обязательной победе. Учитывая наши экономические возможности, мы все равно верили, что будем хорошо жить — мы просто не могли думать иначе. А страна такого колоссального потенциала влачила тем не менее экономически крайне напряженное существование.

    В Баку я постоянно ощущал себя голодным или полуголодным. Но ничто не изменилось и после отъезда из Баку.

    У меня сохранился пожелтевший листок Гудермесского письма, в котором я пишу о базарных лепешках и остатках денег, что мне дали на дорогу родители. Я помню разговоры о том, что продовольственные проблемы наши закончатся сразу же, как только мы доберемся до передовой.

    Информация обнадеживала, хотелось верить этому, так как были голодными.

    Чем же встретил нас фронт?

    Фронтовое довольствие радости не принесло. В оправдание приводились различные доводы — весенняя распутица с непролазной грязью и бездорожьем; отсутствие походных армейских кухонь; сложности доставки продовольствия из дальних армейских тылов — все вместе взятое сохраняло остроту с питанием и на фронте.

    Дивизия наша зиму стояла на реке Северский Донец, в селе Старый Салтов. Население покинуло село, забрав то, что более всего нужно в дороге и оставив в погребах лишь харч на каждый день — картофель, бурак, соленую капусту, лук и огурцы.

    Когда в вещевых мешках у солдат не оставалось съестного и сухарей, а кухни не имели возможности получить продукты и приготовить горячую пищу — они совершали

«набеги» на погреба в поисках чего-либо съестного.

    Если поиски заканчивались неудачей, тогда, гонимые голодом, шли они на картофельное поле, где уже после прошедшей зимы не оставалось клубней, а была лишь картофельная гниль, и собирали ее, подвергаясь опасности, так как поле простреливалось. Массу сгнившего картофеля промывали от песка в касках, лепили лепешки наполовину с песком и пекли на листах жести под тлеющими углями.

    Печать и фильмы рисовали солдатскую действительность другими красками. Мне трудно судить о том, как было с продовольствием на всех фронтах от Балтики до Черного, но полуголодная «житуха» в частях Юго-Западного фронта весной 1942 года мною не выдумана.

 

    Фильм «Живые и мертвые» по Симонову, появившийся на советском экране много позже окончания войны, был первым фильмом, сказавшим о войне Правду. Растерянность, паника, невообразимый хаос, массовое отступление — так выглядела наша армия в первые месяцы 1941 года, к которым следовало бы добавить еще и пустой солдатский мешок и котелок с приварком.

    На фоне этих трудностей, забегая несколько вперед, хочу высказать впечатление о продовольственном положении в немецкой армии. Только не расценивайте это (как было принято в годы восхваления всего Советского) как преклонение перед врагом и его превосходством.

    Нашему хаосу немцы противопоставили железный порядок и отлаженную работу всего механизма военной машины. Порядок этот в первую очередь распространялся на солдат. Руководство хорошо понимало (и делало все для этого), что только сытая армия сможет обеспечить военный успех. Кадры немецкой хроники и виденные мною живые немецкие солдаты — лучшее тому доказательство. Казалось, что армия не воюет, а просто двигается к намеченным пунктам.

    Таких же солдат я видел на дорогах из Харькова к фронту. Тысячные моторизованные колонны поражали глаз организованностью и очевидной сытостью.

    Кроме горячей пищи из полевой кухни, немецкий солдат получал ежедневно сухой паек

— масло, сыр, колбасу, яйца, рыбные консервы, мармелад — то есть все то, что у нас входило в рацион только тех, кто жил в гражданских условиях. Ни о каких сухарях не могло быть и речи, так как задолго до начала войны для армии был изготовлен специальный хлеб длительного хранения, он назывался Dauernbrot и мог пролежать без особых условий хранения несколько лет.

 

    Сказать, что лучше — армейский рацион немцев или наши «щи и каша», — не берусь, но думаю, что и то и другое приемлемо для солдата, но при одном условии — солдат должен быть сытым.

25.03.2015 в 19:42


Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Rechtliche Information
Bedingungen für die Verbreitung von Reklame