Воспоминания раннего детства иногда бывают очень яркими, и не столько окружающая обстановка, люди, сколько чувства — любовь, ненависть — у детей принимают огромные размеры и остаются в памяти на всю жизнь.
И, как ни странно, теперь, когда прожита сложная и трудная жизнь, иногда бессонной ночью я вспоминаю детские обиды настолько явно, что ловлю себя на совершенно искреннем возмущении и взволнованности.
До сих пор, когда льет обильный летний дождь, мне кажется, что я забыла куклу в саду.
Помню крошечный эпизод в Ницце. Мне четыре года. Какая-то чужая несимпатичная тетя повела меня гулять. Из протеста я вырвалась и бросилась через дорогу, чуть не попав под колеса извозчика. На лошади была шляпа из соломки, а над пролеткой белый балдахин с помпонами. Самое главное — было чувство удовлетворения, что я испугала эту тетю…
Мое детство проходило в тесном общении с природой и животными. Для меня каждое дерево, каждый куст, каждый распускающийся цветочек были живыми существами. Этим я, конечно, обязана отцу. Каждый уголок нашего сада в Гатчине был моим заколдованным царством.
Новый сезон приносил новые чудеса. Я помню тихую радость первых подснежников в парке Приорате. Они появлялись в неисчислимом количестве. Помню весенние лужи, когда таял снег, в них отражалось солнце — это тоже была радость.
Помню желтый, рыжий, оранжевый, буро-красный мир осени. Помню снежные горы, в которых выкапывались сказочные пещеры и деловито строились юрты.
Я до сих пор помню каждый кустик, каждое растение, каждую грядку нашего сада и огорода, с такой любовью посаженного папиными руками. И как природа отплачивала ему чудесными цветами и плодами. Кажется, что нигде больше я не видала такого цветения и не пробовала таких вкусных и ароматных яблок, дынь, груш и ягод. А с какой детской радостью мы с отцом открывали вдруг под деревьями дикие ландыши или грибы маслята вдоль забора под акациями. Как заботливо укутывал он на зиму в рогожку розы, которыми так гордился.
Самыми счастливыми моими часами были прогулки по парку Приорат с отцом. Там он учил меня мудрому и тонкому искусству рыболовства. Там же я впервые постигла на маленькой утлой лодчонке трудную греблю «плюмажем» (от французского слова «оперение»): при обратном движении весел надо их легко проводить по воде плашмя, и на поверхности воды образуются как бы перья.
Наши отношения были товарищескими, никогда я не чувствовала, чтобы отец обращался со мной, как взрослый с ребенком.
Моими лучшими друзьями были животные. Что я только с ними не делала! Кошек одевала в кукольные платьица, доила огромного сенбернара, садилась на него верхом, с козлом играла в прятки. Никогда они меня не кусали и не царапали.
Я убеждена, что лучше всего животные понимают детей. Вообще они очень любят игры, а играя, улыбаются.
Помню, отец рассказывал, как две собаки решили поохотиться за курицей. Одна осталась на страже у калитки, а другая носилась по огороду, стараясь загнать курицу поближе к первой. Ведь как-то они сообразили и распределили свои роли.
Свободное копирование
