Таврида (1838) - 3

Перед отъездом Уманец, по случаю своей женитьбы, сделал праздник прилежащим к его именью татарам. На этот праздник приглашены были родственники и близкие знакомые Уманца, в числе которых находилась и В. А. Башмакова с детьми.

Довольно обширный двор, обсаженный раинами, с утра наполнился татарами и их музыкантами; они расположились группами по траве с поджатыми под себя ногами перед дымящимися котлами с пилавом и громадными плачиндами. За воротами, на пылавших кострах, жарились целые бараны. После обеда раздалась дикая музыка и начались еще более дикие танцы татар, разгоряченных угощением и бузою. Все это под палящим солнцем юга. Около сумерек, которые так кратки на юге и так продолжительны, так полны задумчивости и тишины на севере, началась джигитовка в степи, сейчас за двором. Как только гости вышли за ворота и расположились на вынесенных стульях, молодые татары стали садиться верхом на лошадей и понеслись степью -- они обгоняли друг друга, подвертывались под лошадей, на всем скаку поднимали с земли брошенный платок; в движениях их виднелась привычка, легкость, смелость, удальство. В джигитовке отличался ловкостью четырнадцатилетний брат Уманца, Игнаша, приятель татар. Толпа стоявших татар смотрела на скачку и возбуждала состязавшихся дикими криками. Одного молодого татарина лошадь понесла, он не мог удержать ее и влетел в толпу гостей. Раздался крик ужаса, все бросились в разные стороны; бешеная лошадь стрелой пронеслась дальше, татары перехватили ее на скаку, скрутили, сняли с нее седока, увели его далеко за строения и там выпороли розгами.

По отъезде Уманца мы остались в Темир-Ага полными хозяевами; отец его жил в городе и редко приезжал в деревню. По берегу Салгира, узенькой прозрачной речки, быстро катящейся по каменистому дну, мы осматривали долину Салгира, а с балкона в доме любовались синевшим вдали Чатырдагом и Демерджи, опоясанными облаками; на закате солнца они вспыхивали то золотом, то румянцем, то лиловым отливом. В Симферополе я познакомилась с женой известного Палласа и много слышала от нее о ее знаменитом супруге. Она была уже в преклонных летах, жила уединенно и небогато.