Варшавский лазарет для советских военнопленных - 4

   Несмотря на попытку полковника Касевича противопоставить могуществу нашей страны жалкие перспективы Польши, он всегда появлялся к нам воодушевленный мощными ударами Красной Армии по фашистским ордам. Мало того, нередко он воодушевлялся не только действительными успехами, но и кем-то сочиненными фактами. По его сведениям, наши войска уже не раз отбрасывали немцев от Смоленска, хотя до этого было еще далеко. И вот, однажды он явился к нам, весь сияющий, и сообщил: "Ваши войска взяли Смоленск!" Поскольку за последние дни он говорил об этом уже не в первый раз, мы не поверили. У меня настроение было в этот день плохим, и я ответил ему не очень вежливо: "Какой тут Смоленск, когда унтер-офицер сажает цветы!", - заявил я ему, показывая в окно, как унтер-офицер нашей охраны возился в земле. Кажется, Касевич обрадовался моему "наивному" замечанию:

   - Унтер-офицер будет сажать цветы до тех пор, пока не будет приказа не сажать их! Не забудьте, это ведь немцы! Если придет приказ в какой-то день и час расстреливать своих матерей, то они не преминут и это сделать. "Бефел ист бефел", "Приказ есть приказ", - заключил Касевич излюбленной поговоркой немецкой военщины.

   Несмотря на свои симпатии к Красной Армии, которая не только держится стойко, но и бьет немцев, являвшихся и его врагами, Касевич твердо держался того мнения, что после войны Западная Украина должна быть возвращена Поль­ше. Мало того, как-то в пылу националистического угара он даже сказал, что Киев отойдет к Польше. Мы все были возмущены, начали опровергать абсур­дность такого предположения, но не успели высказаться, как наш фельдшер Гриценко, ведавший хозяйством лазарета, высокий, плечистый, с выразительными глазами и буденновскими усами, оборвал Касевича уличной бранью, которую в цензурном "переводе" можно выразить так: "А дерьма не хотите!" Лицо пана Касевича не просто зарумянилось, как это часто бывало при споре с нами, а сделалось малиновым, красным, как цвет вареного рака. Мы уже думали, что его хватит удар - инфаркт. Но он это пережил, хотя больше не смог сказать ни одного слова и быстро ушел. Все начали упрекать Гриценко за невыдержанность, объяснять, что брань не может служить аргументом нашей правоты и т.д. Но, как известно, слово не воробей. На следующий день Гриценко был переведен в другой лагерь, а пан Касевич долго не ходил к нам, хотя это было нарушением его служебных обязанностей. Затем явился и как бы оправдывался, что Гриценко перевели в другой лазарет, поскольку иначе он не смог бы продолжать работу здесь.