Смоленская городская больница и пересыльный лагерь советских военнопленных - 2

Утром меня разбудила сестра и предупредила, что ко мне придет главный врач. Чрез минуту к моей койке подошел старик с мрачным лицом, одетый в белый халат. Я думал, что он спросит о моем здоровье, о ранении, но он сразу начал с того, что мне нельзя здесь находиться, что "немцы не велят!" держать в больнице военнопленных и т. д. Я попытался просить хотя бы немного подержать, ведь меня привезли сюда немцы и прочее, но он уже не слушал, предложил одеться, вывел в коридор, где меня ждал немецкий солдат, а во дворе линейка, на которой он привез меня в Смоленский пересыльный лагерь - "Дулаг". Он меня никому не сдал, а завез внутрь лагеря, а сам поехал на линейке обратно. Я постоял немного, но никого не встретил, все "обитатели" находились в бараках, в ожидании "этапа", то есть транспорта, который доставит в "постоянный лагерь" - "Шталаг". Когда будет такой транспорт, никто не знал. Опираясь на палку, я направился к единственному каменному зданию в этом лагере. Вдруг, не доходя до него, я встретился с моим однокашником и другом по Кубанскому мединституту и по 19-й армии врачом Александром Яковлевичем Богуславским. Он сообщил, что и его жена Прасковья Ивановна Богуславская, также находится в этом лагере. Он показал перевязочную и сказал, что там работает пленный врач из нашего института Оганес Азнавурян. Затем Саша повел меня в перевязочную. Там была очередь, мы сели с ним прямо на полу, у дверей перевязочной, и в ожидании своей очереди тихо делились между собой о нашем положении. И вот дверь открылась, и я услышал голос Оганеса: "Следующий!" Увидев меня, он тепло поздоровался и приступил к первой врачебной перевязке раны. Затем мы условились держаться вместе (двое Богуславских, Оганес и я). В полдень объявили, что организуется очередной этап, куда будут включены все военнопленные этого "дулага". Мы, все четверо, как было условлено, записались в один спискок. Нам выдали "командировочный паек". Он состоял почти из 500 г. очень плохо выпеченного хольцброда (деревянного хлеба) с большой примесью льняных семян. Есть такой хлеб рискованно вообще, а в дорогу эта опасность возрастает, так как в пути воду не дадут, а хольцброд, как предупреждали более опытные пленные, в толстых кишках восстанавливается почти как дерево, и тогда возникает трудная процедура его извлечения. Теперь я уже не помню, как случилось, что Оганес отстал от нашей компании.