Комиссия академика А.Д. Сперанского - 5

   На третий день работы комиссии, Алексей Дмитриевич просил пред­ставить его командующему 19-й армией И.С.Коневу. Я сообщил об этом командующему, и вскоре мы выехали к нему. Не помню теперь, почему с нами не было бригврача Селиванова, но Алексей Дмитриевич и еще два сотрудника санотдела явились на командный пункт первого эшелона армии. Подошли к бункеру командующего, но его там не было, он нахо­дился на наблюдательном пункте, устроенном на высоких соснах. Первый эшелон армии находился в нескольких километрах от немецких окопов, в густом сосновом бору, но почти все сосны были скошены огнем противника на уровне верхней трети деревьев. Бункер командующего находился глубоко в земле, покрытый толстыми бревнами в "три наката". Он состоял из одной комнаты шириной в два и длиной в 6-8 м, которая освещалась электрическим светом. В конце этой комнаты находился небольшой стол, за которым сидел командующий, а перед ним, перпендикулярно, был поставлен узкий длинный стол, сбитый из свежих досок, за которым, вероятно, проводились засе­дания высшего командного состава армии. Я yжe бывал у коман­дующего раньше. Он болел ишиасом и как-то я привел к нему лечврача - невро­патолога. Он нас принял просто, тепло. Сейчас, поскольку не было коман­дующего, мы не спустились в бункер, а ждали его возвращения наверху. Издали показался генерал И.С.Конев: "Идет ваш Суворов", - услышал я голос проходящего мимо офицера.

   Командующий приблизился к нам, я представил ему академика А.Д.Сперанского, он пожал ему руку, затем руки каждого из нас и обратился ко мне: "Что же Вы не пригласили академика в землянку, тут ведь ходят рядовые, могут услышать Ваш разговор!" После этих слов он пригласил нас к себе, мы сели за стол, и А.Д.Сперанский обратился к командующему: "Иван Степанович! Третий день мы тщательно знакомимся с готовностью вашей армии к санхимзащите. Мне приятно отметить, что эта работа постав­лена у вас неплохо! Тов. Акопов уделяет этому делу должное внимание и имеет определенный успех, что было отмечено и по его докладу в сануправлении Центрального отрезка Запфронта". "Да, слышал, - согласился И.С.Конев, - тов. Акопов проявил у нас инициативу и можно надеяться, что и дальше эта работа будет на должном уровне".

   Признаться, я был польщен такой высокой оценкой командующего армией, который среди тысяч сложных вопросов не упустил важность готовности армии на случай применения врагом химического оружия. Однако мы прилагали все усилия не для того, чтобы нас хвалили, а чтобы действи­тельно быть готовыми на случай химической войны и по возможности преду­предить отравления, обеспечить лечение и сократить сроки возвращения пораженных БОВ в строй. Но противник не применил БОВ, конечно, не из "гуманных" соображений, а из-за опасения, что СССР и союзники зальют фашистское логово еще более сильными БОВ, какие имелись у них. Разведка доложила, что на участке нашей армии были обнаружены баллоны с утяжеленной синильной кислотой, но они остались без применения.

   А.Д.Сперанский и И.С.Конев несколько минут обменялись мнениями по общим вопросам войны в теплой, непринужденной обстановке, затем Алексей Дмитриевич поблагодарил командующего зa прием и попрощался с ним. Мы также попрощались с командующим и уехали. К великому сожалению, мне больше не пришлось видеть И.С.Конева, так как через две-три недели Верховное командование отозвало его из нашей армии. На его место был назначен генерал-лейтенант Михаил Федорович Лукин, который руководил нашей армией короткое время, а затем, 14 октября, был тяжело ранен и попал в плен, где советские военнопленные врачи ампутировали ему ногу. В мае 1945 года он был освобожден из плена. После войны играл опреде­ленную роль среди военной общественности. Скончался в 70-х годах.

   Комиссия А.Д.Сперанского 9 сентября. закончила свою работу. Она заинтересовалась некоторыми санитарными трофеями нашей армии и попросила отправить их в Москву, в Санупр. РККА. Мы ожидали приказа о наступательной операции нашей армии для помощи Ленинграду.