Вадино - 4

   Однажды, когда мы ехали в первый эшелон армии, к командующему, в пути над нами показались немецкие бомбардировщики, мы быстро свернули в лес, где переждали, пока самолеты очистят наше небо. Затем над нами прошел ливневый дождь. Так как в кузове ехали Алексей Федорович Орлов, Федоров, я и еще двое из работников санотдела, и мы не имели брезента, чтобы защититься от дождя, решили зайти в лес и пере­ждать, пока кончится дождь. Где-то совсем рядом мы слышали артиллерийскую стрельбу и задумались: куда же мы это заехали? Выехав из леса, и проехав около двух км, я заметил впереди, в нескольких метрах от нас, на открытой поляне вспышки разрывов артснарядов. Между тем наша машина шла в направлении этой поляны. Чтобы не попасть в зону обстрела, я постучал по крыше кабины и, перегнувшись, сказал начсанарму, что "немцы заметили и хотят бить по нашей машине!". Одновременно, не дожидаясь полной остановки машины, я одной рукой оперся на борт и соскочил с машины. За мной последовал А.Ф.Орлов и другие. Но Орлов был намного старше меня и, естественно, не мог равняться со мной по ловкости, ударился об машину, ушиб ногу о колесо, но сгоряча не обратил на это внимания, вскочил и за нами кинулся к опушке леса, где, как мы заметили не сразу, у свежевырытых окопов сидели красноармейцы, которые наблюдали за нами и как-то лукаво улыбались. Один из них обратился ко мне:

   - А чего вы так испугались? - спросил он.

   - Артиллерия бьет ведь по поляне, - ответил я.

   - Да это же наши пушки стреляют, замаскированные в яме!

   Да, это была правда: наши дальнобойные крупнокалиберные пушки, зарытые в землю, били по немецким позициям: когда поднимались в воздух вражеские самолеты, пушки переставали стрелять, как только они уле­тали, вновь открывали огонь по целям.

   Мы сели в машину, покинули грозную невидимую батарею дальнобойных орудий и вскоре были уже в ставке командующего армией. Как я уже отметил, наш участок Западного фронта с середины июля по сентябрь 1941 года несколько стабилизировался. Как ни "напирали" немцы, им не удалось прорвать фронт, и дорога на Москву была для них закрыта. Даже после взятия Смоленска (29 июля) сражения шли с переменным успехом, что задержало немцев на три месяца. У нас поговаривали, что, несмотря на огромное превосходство в авиации и танках, Смоленск им удалось взять только с пятого захода, пос­ле неоднократных переходов города из рук в руки.