29-го октября, среда. Порт-Саид -- это именно "порт " и только. "Саид " никакого значения не имеет и не будь он вместе с тем "порт", он был бы немыслим. Это гостиный двор пароходов и кораблей, идущих из Европы и в Европу. Три большие улицы сплошь заняты магазинами -- в одних продают консервы, обувь, белье, шляпы, духи, одеколон, вино, банановый ликер, печенья- -- в других индийские шелка, японские ширмы, божков, коробки из слоновой кости и перламутра, шкуры, перья страуса, тончайшие фарфоровые сервизы, медную китайскую посуду, фотографии...
Все приноровлено ко вкусам путешественников едущих на восток и с востока. Часы торговли магазинов в прямой зависимости от времени прихода и ухода почтовых пароходов. Пришел пароход ночью и освещенные газом и электричеством магазины торгуют всю ночь. Утром пароход ушел и усталые хозяева закрыли магазины, иногда до двух часов дня. Выйдите за пределы этих чистых улиц, обогните маленький сквер с бюстом Лессепса, строителя канала, и дальше -- бедные жалкие улицы арабского квартала, а потом пески, о которые с шумом разбиваются волны Средиземного моря. Тут ничего нет. Нет ни финиковых пальм, ни бананов, не растут пышные олеандры, не проливают ароматы мандарины и померанцы. Песок не родит ни картофеля, ни капусты, и Порт-Саид живет привозом: мясо из Александрии и Австралии, овощи из Багдада, картофель из Аравии, молоко из Ясс, лес из Одессы, виноград и финики из Палестины. Явился большой пароход, забрали на него всю провизию и город голодает до завтрашнего дня, рынки закрыты. Масло, молоко, варенье -- все в консервах в этом ничего не производящем городе.
Едва "Одесса" стала на якорь, как к ней под ехал секретарь русского консульства А. II. Пчельников. Члены миссии, вероятно, никогда не забудут этого милого и предупредительного молодого человека, доставшего пароход для перевозки багажа и вещей с "Одессы" на берег, устроившего отель, позаботившегося о размещении людей. Пускай скажут -- это его долг, но многие ли выполняют так свой долг.
Часов до одиннадцати перегружаемся. Команда размещена в двух комнатах шестого этажа громадного "Eastern exchange", английского отеля. Комнаты светлые, чистые. Люди расположились так: в одной большой комнате -- два первые звена и в другой комнате, поменьше -- сводное звено. На пол положены буриси, в головах чемоданы и платье. Командный образ висит в углу. Комната фешенебельного английского отеля обращена в казачью казарму. Дежурный в фуражке и при финском ноже следит за порядком.
Уборка комнат кончена. Люди строятся на веранде: час -- пассивная гимнастика, час -- отдание чести, час -- уставы и сведения по географии стран, которые проходим. В 12 часов обед. После обеда прогулка за город на берег моря -- конечно, вольной толпой, чтобы не возбуждать лишнего внимания. Вечером чтение про Абиссинию и курсы абиссинского языка; перекличка в девять часов и молитва -- день кончен.
Ha перекличке no обыкновению опрашиваю людей, всем ли они довольны? -- Мнутся. Что такое? Помещение не хорошо?
-- "Отличное помещение!" говорит Авилов.
-- "Чего лучше!" подтверждает вахмистр.
-- "Электричество", робко тянет Могутин.
-- "Обед вам не нравится, что ли?" спрашиваю я.
-- "Так точно", потупись и стыдливо опуская глаза, говорит Духопельников.
-- "Что же вам дают? Мало что ли?"
-- "Мало не мало, а есть нечего", замечает Терешкин.
-- "Мы бы сами-то лучше", скромно говорит командный кашевар, трубач Алифанов.
-- "Какой же обед был у вас сегодня?"
-- "Да кто его знает! Вареные огурцы, слизни какие-то, а мяса почти не было".
Заглянул в меню. Действительно, соусы да фарши, а беф только один, блюд много, а всего по малу.
-- "Что делать, говорю, братцы. Помни присягу, ешь, что дают!"
-- "Мы что ж! Мы ничего. Так только!" послышались голоса. Я распустил команду и пошел к себе.
"Терпеть холод и голод, и всякие нужды солдатские" имеет смысл тогда, когда избежать этого нельзя, но когда избегнуть можно, и очень легко можно, то всякое лишение уже становится под ответственность начальника. Я пошел к хозяину отеля и попросил уделить мне уголок плиты, давать мне на обед то, что я попрошу, и допустить на кухню двух казаков стряпать.
С большим сомнением в том, что из этого выйдет какой-нибудь толк, выслушал меня швейцарец, управляющий отелем, но согласился. Как обрадовались зато казаки, когда узнали, что на завтра у них будут Щи донские и картофель с салом.
Свободное копирование
