Мартиника

   На острове Мартинике вулкан Лысая Гора истребил в одну минуту город С.-Пьер с тридцатью тысячами жителей. Я дожил до этой исторической трагедии, превзошедшей Геркуланум и Помпею, -- страшное событие, врезавшееся в моей детской памяти из учебников. И странную прелесть чуяла моя душа в этой катастрофе! Я даже как бы позавидовал жителям С.-Пьера.

   Когда я учил катехизис Филарета, с тою полною верою, на которую способна только душа ребенка, я остановился на людях, доживающих до Страшного суда, как на самых счастливых. Никто из них не умрет. Их тела, без участия смерти, мгновенно преобразятся в то состояние, которое необходимо для будущей жизни. Я надеялся, что вся наша семья, все мои современники, все, кого я знал, -- все вместе мы, не умирая, дождемся до конца мира. Пустая надежда! Уже все близкое вымерло... Как зрелый, а затем уже стареющий человек -- я понял, что это были бредни.

   Но вот однако же многое множество людей исчезло разом, вместе, и, очевидно, в том именно счастливом заблуждении, о котором я мечтал. И благо им.

   Никто не боялся конца. Постепенно приближались потемки. Пепел, серый пепел, -- тот мелкий прах, в который мы все обратимся, -- сеялся на город, никого не устрашая. Он тихо вкрадывался в доверие живых. Обильный, упорный, -- этот пепел все-таки, даже становясь невыносимым, казался миролюбивым и безобидным. Темно, удушливо, в высшей степени необычайно и неудобно, но -- не страшно! И вдруг затем, утром 8 мая, мгновенный залп, -- и все погибли.

   Величайшее проклятие человека -- одиночество, обособленность каждого от других -- даже самых близких!.. "Можно умереть рядом, нельзя умереть вместе" (не знаю -- кто сказал). "Надо умирать одному самому" (Л. Толстой). И это самое тяжкое. И этого избегли жертвы вулкана.

   Но можно ли так мало любить чужую жизнь, чтобы хоть на минуту пожелать общей гибели! Ведь там, в этой исчезнувшей груде людей, погибло столько надежд, красоты, юности!

   А разве все это не гибнет среди нас ежедневно, без всякого участия вулкана? Вот вам безопасный, щеголеватый, ликующий, громадный город. Небось, как это мило и справедливо, что каждое утро развозят во все концы оторванных от всего живущего мертвых младенцев, девушек, юношей...