Перед боями - 1

Директива № 348 оставила для нас кое-что неясным. Мы попросили у А. И. Егорова встречи.

Он назначал ее несколько раз: сначала в Знаменке, затем на станции Шпола, а 23 мая сообщил, что утром следующего дня обязательно будет в Ново-Миргороде. Нам это было удобно. В Ново-Миргород как раз перемещался наш полештарм.

А встреча с комфронта стала особенно нужной, так как поступила новая директива, теперь уже на наступление. Пользуясь разобщенностью двух групп польских войск на Украине — киевской и одесской, — А. И. Егоров решил вначале разгромить наиболее сильную из них — киевскую.

Главную ударную группировку фронта составила Первая Конная. Ей предстояло «с рассветом 27 мая перейти в решительное наступление в общем направлении на Казатин в разрез между киевской и одесской группами противника. Стремительным натиском, сметая на своем пути встретившиеся части противника, не позднее 1 июня захватить район Казатин — Бердичев и, обеспечив себя заслоном со стороны Старо-Константинов, Шепетовка, действовать на тылы противника»{20}.

12-я армия должна была 26 мая форсировать Днепр севернее Киева и перерезать железнодорожную линию в районе станций Бородянка — Тетерев, чтобы не допустить отхода противника в северном направлении. Главная [72] ее задача — захватить железнодорожный узел Коростень.

Фастовская группа, которую возглавил начдив 45-й стрелковой дивизии И. Э. Якир.с рассветом 26 мая переходила в решительное наступление в общем направлении Белая Церковь, Фастов, стремясь оттянуть на себя возможно больше сил киевской группы противника.

14-я армия обеспечивала Первую Конную с юга. Для этого она сосредоточивала главные силы на своем правом фланге. 1 июля ей предстояло овладеть районом Винница — Жмеринка.

Из Шполы в Ново-Миргород наш автомобиль выехал на рассвете, и с первыми лучами солнца мы уже въезжали в тихий, уютный городок. Остановились около станции у белых, утопающих в нежной зелени хат.

Поезд командующего фронтом прибыл в 10 часов. Мы с Ворошиловым вошли в вагон. Александр Ильич обнял нас, потом представил новому члену Реввоенсовета фронта Р. И. Берзину.

— Рад вас видеть, товарищ Буденный, — с характерным для прибалтов акцентом произнес Берзин, осматривая меня с головы до ног.

В свою очередь, окинув его взглядом, я отметил про себя, что член Реввоенсовета фронта довольно приятный на вид человек. Особенно понравился его смелый, открытый взгляд. Р. И. Берзин был сыном бедного латышского крестьянина. В партию большевиков вступил в 1905 году. В гражданскую войну отличился в борьбе против Колчака, командуя 3-й армией Восточного фронта.

После обычных приветствий Александр Ильич усадил нас и попросил рассказать, что нам неясно.

Я доложил, что общая идея директивы ясна. Понятна и задача Конармии. Сомнение вызывает лишь одно: необходимость прорывать позиционную оборону противника без пехоты. Это будет трудно.

— Товарищ командующий, — попросил я, — подчините нам хотя бы одну стрелковую дивизию.

Егоров ответил не сразу. Сначала внимательно посмотрел на меня и только потом заговорил! [73]

— Что я могу на это сказать? Ну конечно же, ваше требование резонно. И главком рекомендовал подчинить вам две стрелковые дивизии. К сожалению, сделать этого пока не могу. Двенадцатая армия измотана предыдущими боями и до подхода двадцать пятой стрелковой дивизии с трудом будет выполнять поставленную ей задачу. В Фастовской группе, как вам известно, всего две дивизии, а четырнадцатая армия вообще малочисленна. Весь мой резерв — это три слабенькие бригады, к тому же связанные борьбой с бандами. Как видите, взять пехоту неоткуда. Знаю, вам будет нелегко. Но я глубоко убежден, что Конная армия сможет прорвать фронт противника и выполнить свою задачу. — Александр Ильич улыбнулся: — Ну как, вы и теперь настаиваете на своей просьбе?

— Нет, с этим, кажется, все ясно. Но у меня имеется еще вопрос: в директиве не указано, где проходят рубеж обороны противника, его инженерные заграждения, не определена группировка неприятельских сил в полосе наступления Конармии.

— Кроме того, — добавил Ворошилов, — совершенно неясно положение наших соседей — Фастовской группы и 14,-й армии.

Командующий фронтом пригласил нас к карте. Из его информации мы узнали, что фронт 12-й армии проходил от устья реки Припять по правому берегу Днепра, затем в обход киевского плацдарма противника на левом берегу до Ржищева. Южнее, на линии Поток — Богуслав — Медвин — Буки, оборонялись соединения Фастовской группы, 14-я армия занимала рубеж Соболевка — Жабокрин и затем по левому берегу реки Ольшанка до Днестра.

— Нас, Александр Ильич, особенно интересует противник, с которым придется иметь дело, — повторил я свой вопрос.

— Сведения фронтовой разведки весьма скудны. Известно, что примерно на участке Липовец — Сквира действует тринадцатая познанская пехотная дивизия, а в районе Белая Церковь — Тараща расположена кавалерийская дивизия генерала Карницкого. Но не исключено, что там имеются и другие соединения.

— Александр Ильич, — спросил я. — А не тот ли это Карницкий, который служил в русской армии? [74]

— Он самый. Можете иметь удовольствие встретиться на поле брани со своим бывшим начальником.

— Наша разведка доносит, что местность, по которой предстоит наступать Конармии, кишит бандами какого-то атамана Куровского. Какими сведениями об этом располагает штаб фронта? — поинтересовался Ворошилов.

Ответил ему Берзин. Он сказал, что Реввоенсовету фронта известно о скопище банд во многих прифронтовых уездах. Польское командование использует бандитские отряды в качестве прикрытия своих войск и в известной мере координирует их действия.

— Прежде чем доберетесь до польской обороны, — добавил Егоров, — вам придется уничтожить эти банды.

— Это вполне естественно, — согласился я. — Но не можете ли вы уточнить участок прорыва и указать, в каком направлении Конармии придется действовать после овладения Казатином и Бердичевом?

— Я думаю, в ходе боев вам будет яснее, где у противника окажется наиболее слабое место. Вообще, увидим, как будут развиваться события, и сделаем соответствующие уточнения.

— А к какому времени двенадцатая армия должна выйти в район станций Бородянка — Тетерев?

— Ее ударной правофланговой группировке приказано перехватить железную дорогу Киев — Коростень первого июня, — ответил Александр Ильич. — Однако опять-таки все будет зависеть от общего развития операции.

Последним обсуждался вопрос о связи.

Егоров сказал, что поскольку успех фронтовой операции будет зависеть от Конармии, то и связь фронта с нею как по проводам, так и по радио должна работать беспрерывно. Было решено связываться через наш основной штаб в Елисаветграде. Но параллельно наш полевой штаб должен был держать постоянную связь с полевым штабом фронта в Кременчуге.

Приходилось считаться с тем, что после прорыва вражеского фронта и нашего выхода в тылы 3-й польской армии мы сможем использовать только радио. Для этого в наших полевом и основном штабах имелось по радиостанции. Мы тут же закодировали два экземпляра одинаковых [75] карт, назначили позывные для меня, Ворошилова и начдивов, установили условные наименования действий — наступления, обороны, отдыха и т. д. Если, к примеру, 4-я дивизия будет вести бой с противником, то шифрованное донесение во фронт по радио должно было гласить: «Казбек гуляет 28 Сокол», то есть: «4-я дивизия ведет бой с противником в районе квадрата 28 Буденный». Или: «Прима спит 32 Коршун». Это надо было понимать так: «6-я дивизия на отдыхе в районе квадрата 32 Ворошилов».

Поздно вечером маленький паровозик, отдуваясь, покатил наш вагон дальше на запад. К ночи погода испортилась. Подул сырой западный ветер, пошел дождь.

Часы показывали за полночь. Мы уже обо всем переговорили и теперь сидели молча, прислушиваясь к стуку колес и оглушительному треску грозовых разрядов.