Николая II упрекали за слабоволие, но люди были далеки от истины. Ее Величество, которая была в курсе всего, что говорится о Государе и Ей самой, как-то заметила в разговоре со мной, как же плохо знают подданные своего Императора.
- Его обвиняют в слабоволии, - проговорила Она с горечью. - Он самый сильный, а не самый слабый. Уверяю Вас, Лили, какого громадного напряжения воли стоит Ему подавлять в себе вспышки гнева, присущие всем Романовым. Он преодолел непреодолимое - научился владеть Собой, - и за это Его называют слабовольным. Люди забывают, что самый великий победитель - это тот, кто побеждает самого себя.
Во время другого разговора Ее Величество заметила, что Их с Государем обвиняют в том, что Они не желают окружать Себя настоящими людьми.
- Удивительное дело, Лили, - проронила Она. - Мы вот уже двадцать лет пытаемся найти настоящих советников, и все напрасно. Да и существуют ли они - эти настоящие советники!
Ее Величество всегда возмущалась злобной клеветой, направленной против Государя.
- Удивительно, что Его не обвиняют в излишней доброте. Во всяком случае, это было бы правдой! - воскликнула Императрица.
Что касается себя, то клевета в Ее адрес Ее трогала меньше.
- Почему людям непременно необходимо перемывать Мне кости? - вырвалось у Нее. - Почему они не оставят Меня в покое?
А однажды Она возмутилась:
- С какой стати они утверждают, будто Я симпатизирую немцам? Двадцать лет Я прожила в Германии и двадцать лет в России. Все Мои интересы, будущее Моего Сына связаны с Россией. Следовательно, разве Я могу быть кем-то другим, а не русской?
Ее Величество клеймили за то, что Она оказывала вредное влияние на Государя, и этому "вредоносному" влиянию приписывали все беды, выпавшие на долю России. Но "влияние" Ее ничем не отличалось от влияния на Своего Мужа всякой любящей женщины. Если же оно как-то и отличалось, то происходило это бессознательно. Иначе и быть не могло. Я заявляю это с полной ответственностью, понимая, что тем самым могу навлечь на себя гнев и враждебное отношение. Непременно зададут вопрос, по какому праву я смею вступаться за Женщину, которую подвергли суду и признали виновной. Да, я смею встать на защиту Ее.
Действительно, имя мое не известно широким кругам публики, но никто из тех, кто жил в Царском Селе и Петрограде, не станет отрицать, что Ее Величество удостоила меня своей дружбы и доверия.
Свободное копирование
