Дом и двор - 10

Гвидо Габриэлевич (на русский лад Гаврилович) Бартель пришел к нам в первый раз на Сивцев Вражек вместе с тетей Любой Леман в 1916 году. Он интересовался балетом, хотел познакомиться с мамой и с тех пор стал бывать у нас в гостях. Это был деловой человек средних лет, среднего роста, безупречно чисто и хорошо одетый, смолоду лысый, идеально выбритый и надушенный терпким "шипром". Он выделялся внешностью, был по-своему интересен: беломраморное впалое лицо, тонкий острый нос с горбинкой, бледные правильные губы и металлически серые глаза под чуть приподнятыми к переносице бровями, что придавало ему сходство с трагической маской, - находили, что он похож на писателя Габриэля Д'Аннунцио, особенно в профиль.

Хотя Г. Г. Бартель являлся выходцем из Австрии, по-русски говорил он без малейшего акцента, ровно и четко, потому что давно жил и работал в Москве. Он был как-то связан с архитектурой, скорее всего с коммерческой стороны. После революции был всецело поглощен строительством первого московского крематория. Ездил в командировку за границу, привез много эскизов, чертежей и технической документации. Как известный специалист в этой мрачной области, он энергично добивался в верхах своей цели, и разработанный им проект в строгом бёклиновском стиле был одобрен, принят и осуществлен. Бартель написал и опубликовал беленькую книжечку с иллюстрациями и видом входа в крематорий на обложке. Он пришел к нам, сияя, с видом победителя и, потирая руки, сказал:

- К сожалению, было бы не совсем корректно пригласить вас на торжественное открытие моего детища из-за его специфики... вот если б это был новый театр или кинозал...

- Благодарю вас, - сказала мама, - не сожалейте об этом, все мы рано или поздно приедем туда и останемся навсегда.

В 1937 году Бартель был репрессирован, выслан из Москвы и безвестно погиб где-то на русских просторах. Менее чем кого-либо, могла я представить себе его в грязной лагерной телогрейке.