5.13 По воскресеньям снова гуляем с папой

НаПосле обеда папа сказал: «Пойдем к Белле». Беллой стала Сарра, папина сестра. Так ее начал называть ее муж, Миша Годович. В России евреев называли кличками мужчин – Абрам, женщин – Сарра, и, видимо, он стеснялся произносить вслух ее имя, чтобы не вызвать усмешек. Они вернулись в Ленинград намного раньше нас, и папа послал на их адрес много посылок.

Мама заворчала:

– Пусть отдадут вещи.

Из папиных посылок они отдали всего несколько вещей. На что они ссылались, я не знаю, никогда не спрашивал, но мама продолжала требовать с них вещи, и они постепенно отдавали то одно, то другое, – я помню часы, кофточки, шубу, нижнее женское белье.

Мама говорила, что и Анна Абрамовна (мама моего двоюродного брата Миши Качана), на адрес которой папа тоже посылал посылки, отдала нам всего несколько вещей. Но она вскоре переехала в Москву к Мише Качану, который там сразу после демобилизации женился на девушке своего убитого друга, и разговоры об этих посылках сразу  прекратились.
Мы жили очень бедно. Мама всерьез рассчитывала, что она продаст вещи, присланные папой, и мы на вырученные деньги сможем хоть как-то прожить. Ее надеждам, увы, не суждено было сбыться, – нам вернули крохи.

Я не слышал, чтобы папа когда-либо разговаривал с Саррой или Анной Абрамовной на эту тему. И, думаю, что никогда и не говорил с ними о посылках. Он был очень деликатен, любил их и помалкивал. Кроме того, как я понимаю, Сарра был его младшей сестрой, и он чувствовал ответственность за нее, особенно после смерти их матери, умершей в эвакуации в Ташкенте. Такую же ответственность он чувствовал по отношению к семье своего старшего брата Бенциана. Он считал Мишу своим сыном, а Миша, в свою очередь, говорил мне, что дядя Муля был для него отцом. А на фронте два-три раза просто спас ему жизнь.

После того, как папа устроился на работу, он перестал нервничать, и все вздохнули с облегчением.

Пришло воскресенье, и папа позвал меня погулять. Я с радостью согласился, и мы пошли по ул. Некрасова до Литейного проспекта, потом свернули с Литейного на ул. Белинского, дошли до Фонтанки, повернули налево на нее и дошли почти до Невского проспекта. Там жила Сарра с мужем – Мишей Годовичем.

В первое время по воскресеньям у нас был и другой маршрут: по ул. Некрасова до ул. Маяковского, здесь мы сворачивали налево, шли по ул Маяковского, пересекали ул. Жуковского и там на ул. Маяковского жила Анна Абрамовна. Потом она переехала в Москву, и мы больше по этому маршруту не ходили.

Третий наш маршрут был по ул. Восстания до Невского проспекта. Там слева я видел остатки разрушенной церкви, на которую, как мне говорили, упала бомба. Ее еще до войны хотели взрывать, и только ждали, когда умрет знаменитый академик-физиолог, нобелевский лауреат Иван Петрович Павлов, который ее посещал. Папа не знал точно, была ли церковь разрушена бомбой или ее все-таки взорвали.

Потом мы поворачивали направо на Невский проспект и шли в кинотеатр «Колизей» смотреть документальные фильмы.

Но вернусь к первому маршруту. Вот как выглядело первое посещение. Но и последующие – были точно такими же. Придя к Годовичам, мы посидели с ними за столом. Попили чай. Разговоров почти никаких не было. Мне было откровенно скучно, и я спросил папу, скоро ли мы пойдем домой.

Мама первым делом спросила:

– Принесли чего-нибудь из вещей? – Но папа отмолчался.