Воспоминания. Гражданская война. 1918-1919. - 1

   При использовании ссылка на сайт Архива Русской Эмиграции (Бельгия) обязательна:

http://www.podvorje.com/


       Тетради № 4-9


В начале апреля 1918-го года я с фронта кругом с женой приехал в Ревель, где я впервые с точностью узнал, что в Ассике все живы и что лишь один Егор увезён большевиками в Сибирь, откуда со всеми прочими сосланными баронами возвращается обратно, согласно условию Брестского договора. Я был неописуемо счастлив, что мои опасения не сбылись, и, устроив свои дела в банке, поехал в Ассик. С одной стороны, этот приезд обозначал для меня возвращение к моим детям, к матери, в прежние условия жизни, вне военной и революционной обстановки, с другой же – полное фиаско всей моей жизни. Служба, на которую я отдал всю свою свободу в молодости, оказалась сведённой по результату на ноль. Генеральский чин и 10 наград, полученных за войну, служили лишь помехой для получения места в стране, занятой германскими войсками – невольными бывшими противниками. Состояние, составленное мной столькими лишениями в течение последних 9 лет, когда мы с моей покойной женой отказывали себе в самом необходимом, - всё это рухнуло, так как имение в Крыму было обесценено политической конъюнктурой. Да и всегда раньше оно было лишь забавой, а не источником доходов, а Ревельские дома вследствие закона 1914-го года о неповышении квартирной платы, тогда подтверждённом германцами, из доходной статьи превратились в источник расходов и забот. Из первых в России я сделался последним в Эстонии, и из независимого хозяина своего поместья я превратился в ничего не значащего, бесправного и совершенно обедневшего тунеядца. Пока я был уставшим от всех предшествующих передряг и чувствовал жгучую потребность отдыха, перемена положения меня не так тяготила. Но когда прошла через несколько дней страшная усталость, я ещё тягостнее понял, что жизнь разбита, и я вернулся в родительский дом с чувством, которое должно было быть у «блудного сына», да ещё без видимой возможности как-либо создать вновь сносную жизнь. Ко всему этому примешивался ещё и страшный контраст в моём семейном положении: я привёз с собой новую жену, и когда она встретилась с моими детьми, я с такой ужасной ясностью понял, что моё личное счастье погибло со смертью незаменимого друга – покойной первой жены. Оставаться в бездействии при таком настроении я не мог.