Генеральный Штаб. 1905-1914 - 10

Со времени моего перевода в Генеральный Штаб служебное положение моё и сама служба изменились. Я уже не имел дела с солдатами, а лишь с бумагами, к которым я не привык и в которых мне сначала было нелегко разбираться. Главная же разница была в отношениях ко мне всех военных. Из блестящего гвардейского кавалериста я стал с одного дня на другой так называемым «моментом», которого за одну его форму принципиально ненавидели все строевые офицеры, боявшиеся штабной тёмной власти, и которого всякий высший штабной чин считал священным долгом эксплуатировать в смысле работы и притеснять, где только мог.

Положение младшего офицера Генерального Штаба в России было действительно одним из самых странных. С одной стороны, офицер Генерального Штаба пользовался невероятной властью; молодой капитан распоряжался от имени начальника дивизии; от его доклада зависела зачастую служебная карьера какого-нибудь старого строевого офицера до генерала включительно; с другой – он не был в полной безапелляционной зависимости от ближайшего начальника по Генеральному Штабу; эта двойственность и делала большинство офицеров Генерального Штаба наглыми со строевыми чинами и раболепно заискивающими перед начальством.

В России многое делалось шиворот навыворот. При повышении, казалось бы, материальное положение должно было улучшаться. Фактически же выходило обратное. На жалование командира эскадрона и законные остатки от эскадронного хозяйства я мог, при получении 100 рублей в месяц из дому, жить с женой в Гвардейском полку. На оклад капитана Генерального Штаба, даже в столь маленьком городе, как Ревель, было жить невозможно. Таким образом, из привилегированного общественного положения, которое делало одновременно и значительную служебную независимость, я за окончание академии и за успехи по службе попадал в крайне незавидное положение мелкого офицера Генерального Штаба, зависящего от случайного начальника.

Первый лагерный сбор, отбытый мною при штабе корпуса, всё же был наилучшим. Командир корпуса, знаменитый генерал Лечицкий сразу же меня полюбил и всюду брал меня с собой, оживлённо беседуя со мной на всякие темы, чаще всего расспрашивая меня о тех или иных тактических вопросах. Он был из простых армейских офицеров, одним из тех исключительных людей, пробравшихся без академии Генерального Штаба до такой головокружительной высоты. Его желание учиться и работоспособность были поразительны. Второго такого человека среди военных я не видал. Лечицкий не любил своего начальника штаба генерала Фреймана и его игнорировал. Это часто принимало остентативный характер. Лечицкий меня, молодого капитана, всюду и всегда ставил в положение решающего тот или иной военный вопрос, а Фрейману приходилось после этого исполнять соответствующее решение. Мои отношения к Лечицкому сохранились на многие годы. Во время войны я специально поехал к нему в штаб его армии и погостил у него день. Он меня встретил, как старого друга.