4.32 Поди, **** насмотрелся уже...

Раз в неделю мы с мамой и Аллочкой ходили в баню. Конечно, в женское отделение, потому что мама дважды-трижды мыла мне голову с мылом. Она не доверяла мне в этом вопросе, считая, что я помою себе голову кое-как. А это было очень важно, потому что, вши не оставляли нас своим вниманием, и надо было постоянно с ними бороться.

В большом помещении с тусклым электрическим освещением стояли длинные лавки, а на них довольно близко друг к другу сидели женщины со своими шайками (деревянные дощатые тазы). Часто брали одну шайку, где вода быстро становилась мыльной, а другую держали для ополаскивания. Мочалки были изготовлены из лыка, коры, ободранной с липы, с одной или с двух сторон эти полоски были связаны. Она хорошо намыливалась хозяйственным мылом. Другого мыла не было. А хозяйственное мыло выдавалось по карточкам.

Пока мама намыливала мне голову, я старательно закрывал глаза, потому что если мыло попадало в глаза, их «резало». Тело я мыл сам, поглядывая по сторонам на женщин. Естественно, что мои глаза блуждали по тем местам, которые отличают мужчин от женщин. Я понимал, что мне не следует глядеть туда, видел, как некоторые женщины, перехватив мой взгляд, недовольно отворачивались. Другие – смущались, третьи же вообще не обращали внимания. Однажды одна из женщин, заметив, что я смотрю, куда не следует, сказала мне: «Хватит пялиться-то. Большой мальчик, ходи в мужское отделение. Поди **** насмотрелся уже. И девушек смущаешь».

Мне было тогда уже десять лет. Я мало чего понимал (точнее, ничего не понимал) в отношениях мужчин и женщин, но физиологические реакции мои были нормальными, и управлять ими я, конечно, не мог. Девушкам было от чего смущаться.  Больше я в женское отделение не ходил. Когда мама в очередной раз позвала меня в баню, я категорически отказался. Пришлось маме пристраивать меня то к каким-то инвалидам, то к старикам. Молодых и здоровых мужчин-то не было, – все были на фронте. И голову теперь я мыл сам.