Autoren

1427
 

Aufzeichnungen

194062
Registrierung Passwort vergessen?
Memuarist » Members » andru47 » Моя мама - жизнь после войны

Моя мама - жизнь после войны

01.01.1946 – 22.02.2015
Москва, Москва, Россия
Папа и мама

Завещание мамы


1. Мир не есть мир абсурда, он лишь тренажер для достоинств наших.
2. Удел лентяя быть рабом и жертвой этого мира.
3. Удел того, кто ищет - находить дары мира этого, и первые из
   этих даров бесстрашие и сила, вторые - знание и мудрость.
4. Большинство бывших рабов довольствуются первым, а сила
   без мудрости - приводит к безумию.
5. Мало кто из получивших силу добирается до знания, но
   поклоняющийся знанию идет к сатанизму.
6. "Если не будете, как дети, не войдете в Царство Небесное"
   - только вернув восприятие ребенка, можно увидеть то,
   что не видят знающие мира этого, только через детство
   можно войти в мудрость.
7. Но от мудрости до святости также длинна дорога.
8. Слава Богу, что дал нам мир этот, полный волшебства и
   возможностей неограниченных !

Вера по окончании школы поступила в Менделеевский институт, я – в Энергетический. Обе по любви к нашим замечательным учительницам. По математике меня готовила моя тетя Мария Николаевна, которая к этому времени издала свой задачник по высшей математике и получила звание Заслуженного Учителя. 

Теперь она работала в Загорске. Я стала постоянно ездить в Сергиев Посад к тетушке по воскресениям – сходить в храм и привезти от нее картошку с ее огорода. В Москве я проводила ночь под большие праздники в Елоховке – там я единственный раз видела патриарха Сергия на Рождество и за четыре месяца до его смерти. Пели там наши лучшие певцы и присутствовали послы Англии и Америки, правда, не ночью, а уже на поздней службе, которую я тоже после службы ночной не пропускала, передохнув там же, в храме положив голову на сумочку, а то потом туда и не войдешь из–за многолюдства. У меня была бархатная сумочка, на которой мама вышила гладью пучок фиалок. 
С Верой мы стали видеться очень редко. Телефона в общежитии не было, и нас захватили новые заботы. На моем курсе двести девочек. В моей группе юношей нет, в других группах один-два – очень больные: на костылях, сердечники с пороком или сильно близорукие. Среди девочек я занимаю привычную для меня нишу – бесспорной отличницы и демонстрирую это тем, что всегда выхожу на экзаменах отвечать без подготовки. Один раз, правда, меня устыдили. Только я поднялась с просьбой отвечать, как меня дернула сзади за платье Инна Синицкая: “У нас всегда первым отвечает Павлик”. Большой умница этот Павлик Стоянов, приходил на занятия на двух костылях – врожденный дефект. Я устыдилась и села. А Инна, всегдашняя его заступница, вышла за него замуж и потом они оба работали над созданием отечественного электронного микроскопа у Николая Гавриловича Сушкина, который и вел у нас курс электронной микроскопии. На моем курсе собрались девочки, решившие посвятить жизнь науке. Это был еще более однородный монолит, чем у нас в школе. Все инородное отторгалось. Таков, например, Иван... Он отличается красотой и хорошими манерами, Он добросовестно учится, не сядет, если девочка стоит, всегда пропустит в дверь впереди себя. Это воспринимается как отсутствие простоты и даже раздражает. Да и все мальчики – инвалиды в своих семьях убереглись в какой–то мере от общественного воспитания и не испытали такого пресса среды. Они, как правило, умнее и талантливее нас. И все они ведут себя очень активно. Для них выбор будущей жены – вопрос выживания. Один не упускает возможности приставать к нам с моей подружкой Ниной с разговорами – и на лекции, и по дороге домой. Чтобы отделаться от него, ныряем в новый широкий чистый туалет и, сидя на широком подоконнике, обсуждаем уроки. Через полчаса выходим – он стоит против двери в туалет и ждет. С диким хохотом срываемся в бегство по лестницам. 
Напротив того, Вилька Радин сразу берет на себя роль вожака. Организует наши поездки по выходным в швейные мастерские – чинить солдатские рубахи или по ночам – в Южный порт – грузить картошку из трюма на конвейер. Он же запевала на всех переменах. Вообще, мы к мальчикам относились нормально, по–дружески. Отвергалось только ухаживание, как странное и ненужное. Да мы, и правда, были так молоды – не доросли до взрослых проблем! Ко мне очень часто ходили консультироваться или "поплакать в жилетку", но если на этом основании заявляли права – я очень возмущалась таким способом закабаления – что за иждивенчество! Кроме того, не миновала еще нас и судьба наших старшеклассниц, хотя бы и после окончания института. МЫ фатально считали это неизбежным – война–то еще не кончилась – ВОЙНА, хотя и откатилась на Запад. Очень ярко запомнился батальон девушек, который проходил мимо нас по улице в Рязани. Все в новенькой солдатской форме, такие крепконькие, все одинаковые они шли и пели в такт шагам: "Белоруссия родная – Украина золотая – Наше счастье молодое мы стальными штыками оградим".  Ну, вернемся на наш первый курс, к обещанному Вам рассказу о личной жизни: скромные подходы Ивана – его бережное отношение ко мне, как к иконе, меня испугали. Я тоже считала, что он не простой! Я не понимала этой сложности и сторонилась её. А кроме того, глядя ему в глаза, я почувствовала какую–то бездну – возможность потерять власть над собой. Берегись – ты до него не доросла. Так я отвергла предназначенную мне судьбу. Женился Иван поздно – когда моему сыну Андрею было два года – и на девушке с другого факультета. Бережно заботился о семье: родителях, жене, двух дочерях. И, оказывается, всю жизнь был православным, что тогда тщательно скрывалось. Успел до своей ранней смерти поработать директором института. Вот где его культура и манеры были на своем месте! Его даже уборщицы до сих пор поминают: каждую–то знал по имени и отчеству – входил в ее заботы! И я его поминаю... 
Будучи на математическом кружке, после доклада о метрических пространствах, я получила адрес ТБ больницы, где лежал один из членов кружка - Прудковский Гаральд, с тем, чтобы всем по очереди его навещать и чем–то кормить... Все было привычным и понятным. ТБ я не боялась и знала как себя вести. Так я встретилась с моим будущим мужем. Он так хотел поправиться, так верил мне... Чтобы создать ему режим, надо было вырвать его из общежития и получить отдельную комнату, которую давали только семейным. Так мы расписались и стали ждать осени. Я научилась сама делать ему уколы. Приезжала из Воронежа его мать, и вместе с ней мы ездили навещать его на Яузу в больницу. И, не упрекая меня за произвол, Бог и тут наградил меня счастьем. Счастьем была и борьба, счастьем и выздоровление. Через десять лет врач торжественно нам объявил: " Вы нам не нужны, а мы вам. С тех пор Гаральд четко выполнял режим, который его спас, – МАКСИМУМ СВЕЖЕГО ВОЗДУХА – ПИТАНИЕ И ПОКОЙ – все просто. 
На третьем курсе к нам вернулись фронтовики – те, которые уходили с третьего курса на войну – люди сложившиеся, взрослые, умные и достойные уважения. И в то же время с тяжелыми ранениями и, хуже того, с привычкой выпивать. Им на фронте выдавали ежедневно сто граммов водки. Их было десять человек с курса. По числу вернувшихся с курса можно было судить, какой процент мужчин погиб: на курсе двести человек, то есть пять ПРОЦЕНТОВ вернулись. Если говорить о моей школе, то из всех мальчиков мне довелось увидеть только Саню. Наша учительница Надежда Ивановна как–то разыскала в Москве восемь человек из своего бывшего класса. Был и Саня – серьезный, умный, без иллюзий – кормилец семьи – жена, двое детей. НАДЕЖДА Ивановна приготовила нам вкусные заливные желе – лимон и вишенки и всё она – уже дряхлая старушка приговаривала:  “Кушайте – кушайте, дети так любят сладкое”. 

 Жилье и работа. 
Победа – исполнившаяся мечта и мир на все времена! Надо жить и работать. После окончания учебы меня распределили на вредную работу. И за два года работы с открытой ртутью я основательно испортила здоровье. Не сразу удалось перейти на преподавательскую работу. Жилье мы вначале снимали у людей, которые уехали по контракту в Монголию на три года. Получала я тогда сто двадцать руб. зарплаты – правда, и цены были другие – ботинки 20 руб, хлеб – 13 коп. Но надо же и свой дом строить. Посадила я семью на два года на одну треску и маргарин, чтобы отдать долги за кооперативную квартиру. Тогда однокомнатная квартира стоила 2000 р., двух комнатная – 3600, а трехкомнатная – та, в которой мы сейчас уже больше 30 лет живем, стоила 6900 р. К тому времени я уже защитилась (на кафедре теоретической физики в Московском Университете – сокращенно – МГУ) и получала 320 руб. – и, все равно, не смогла бы выкупить квартиру только за счет долгов у друзей. – Тетушка Мария Николаевна выручила, а я так и не смогла отдать ей долг до ее смерти, наоборот, – еще от нее получила, как единственная наследница, немалую сумму. Режим требовал максимального пребывания на свежем воздухе. Суббота и воскресение проходили в туристском походе. У нас появилось много друзей. Детей с малолетства приучали жить в палатке, разводить костер. Наши одинокие девушки – друзья отчаянно мне завидовали, не понимая, какого напряжения сил стоит мне эту жизнь выдерживать. 
Удары судьбы: смерть бабушки. Операции у мамы – после работы не пускают к ней в больницу: поздно! Купила белый халат, шубку бросаю за шкаф в вестибюле и иду к маме, делая вид, что я медсестра. Дети – у соседки – бездетной. Но вот еще – очередное увеличение семьи – после 2 старших детей новая радость – появились в семье ещё двое малышей:– возимся с ними – и постепенно проходит боль от утраты. В два с половиной года отдаем их в детсад – делать нечего – некому с ними сидеть дома. За истекший период у меня сменилось шесть домработниц. Ну а детсад – это все детские болезни и довольно серьезные... Так и идет дело – до школы. 
Должна покаяться – я не воспитывала моих детей. Так, иной работяга спешит домой в надежде отдохнуть в семье – поиграть с ребенком и на время забыть дневные заботы – а жена срочно наваливает на него новые заботы, которые накопились в его отсутствие. Волею судеб и я оказалась главным кормильцем семьи и добытчиком денег. БЫЛО ОЧЕНЬ ТРУДНО. И сложности на работе, и боли в животе, и бессонница, и зубная боль – все противная ртуть наделала. После работы надо зайти в продуктовые магазины – везде очереди – надо купить детям одежду – надо в школу на родительские собрания – надо ехать снимать дачу или добывать путевки. Естественно, общение с детьми легло целиком на маму, за что она и упрекала меня в легкомыслии. Действительно, приходя домой, я могла только играть с ними, так как и сама нуждалась в отдыхе и не могла заниматься разборкой их поведения. Да и это было очень недолго – я загоняла их перед сном в ванну – вымыться, требовала, чтобы они постирали свои трусы, носки и повесили их на сушилку – да одели чистые пижамки, вот и все воспитание! А уж утром они сами справлялись. Уложив их, срочно садилась за подготовку к своим занятиям на завтра. Когда они выросли – и забот прибавилось: образование детей, обеспечение их жилплощадью (для молодых семей). Дочке, например, мы скопили приданое в сумме достаточной для покупки однокомнатной квартиры – а ей и свекор еще помог – и теперь у нее трехкомнатная квартира. Младшему сыну мы выменяли однокомнатную квартиру, среднему – комнату в коммунальной квартире, старший сын ушёл жить к жене. А тут еще организация четырёх свадеб! Этим и ограничилось мое участие в судьбах детей. Не зная толком, чем они живут, я полностью устранилась от их проблем и конфликтов. Мама, напротив, была в курсе всех их дел и опять упрекала меня за отсутствие цели в моей жизни и в легкомыслии. Справедливо – целей у меня и не было – только бы выжить, справиться с неотложными делами, а дома чуть–чуть отдохнуть, поиграть с внуками. Где уж мне разобраться с их проблемами, когда я обо всем узнавала последней. Вот – типичная ситуация, когда вместо ушедших мужчин, в семье на их место встали женщины. Однако, был у нас и свободный период, когда дети выросли, но еще не обзавелись семьями (1975 – 83 гг. ). Часто ходили в театр, – прослушали все оперы в Большом, в Малом, в Современнике, - весь их репертуар, имели 2–3 абонемента в Консерватории, а летом отправлялись в туристские походы на Кавказ или в Закарпатье. Да и болезни в то время слегка отступили – и у нас, и у мамы. 
Стали перечитывать классику – Тургенева, Островского, Достоевского. Смотрели фильмы Акиры Куросавы, читали Фолкнера, Кабо Абе. Увлекались стихами Мартынова, Валентина Берестова – в общем сменились ориентиры – взамен друзей по туризму появились новые – лет на десять моложе, но одновременно с нами вбежавшие в новое культурное пространство, которое возникло уже после преодоления последствий войны. 
Ну что сказать в заключение о нашем поколении? Все девочки прожили достойную и счастливую жизнь. Они вынесли на своих плечах послевоенную разруху. Работали начальниками цехов. Тянули на Камчатке линии электропередачи, работали на ядерных объектах в Свердловске и Челябинске. Увы. Похоронили мужей и вырастили бесконечно дорогих безвольных сыновей. И сейчас, в новых условиях, головы не потеряли – за любую работу берутся, – и церковь не оставляют. 
Большинство взялось за глубокое изучение Библии и святоотеческих авторов – чего были лишены в юности и что так важно в старости, чтобы понять смысл жизни. Очень интересно, что все считают свою жизнь счастливой – и не Тютчева цитируют на закате дней, а Бунина – он как – то ближе по духу. Им и я закончу:


 И цветы, и шмели, и трава, и колосья, 
И лазурь, и полуденный зной... 
Срок придет – и Господь сына блудного спросит, 
Был ли счастлив ты в жизни земной?

 И забуду я все – вспомню только вот эти 
Полевые пути меж колосьев и трав... 
И от сладостных слез не успею ответить, 
К милосердным коленям припав . 

 Низкий поклон тем, кто помог мне состояться как человеку: бабушке, внушившей мне нравственные основы, маме, научившей меня трудолюбию и тетушке, поддержавшей меня материально, а также учителям, которых мы любили и которые в нелегкие времена помогли нам почувствовать себя детьми великой России.

23.11.2017 в 17:42


Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Rechtliche Information
Bedingungen für die Verbreitung von Reklame