1895-1898. Пекин - 8

 Наша миссия в Пекине в мое время защищала еще и датские интересы. Это доставило нам немало работы по заключению телеграфных конвенций между датским и английским кабельными обществами и нашими сухопутными телеграфами. Тогда же впервые был выработан общий телеграфный тариф, от которого, впрочем, наживались главным образом кабельные общества. Наряду с этим для датчан мы выполняли и консульские функции. Например, в нашей канцелярии мы поженили единственного в Пекине датчанина - хозяина магазина - на швейцарской гражданке. Своеобразие этой церемонии легко понять, вспомнив, что в это время в России существовал лишь церковный брак. Насколько я знаю, этот датско-швейцарский брак был счастлив, несмотря на его оформление в Китае русскими чиновниками на основании датского консульского устава.

Во время моего управления миссией в связи с представительством нами датских интересов случился довольно забавный инцидент, соль которого особенно понятна теперь. В день датского праздника мы обыкновенно поднимали датский флаг. Однажды при утреннем рапорте казачий урядник спросил меня, поднимать ли по случаю праздника флаг; я распорядился это сделать. Но оказалось, что датский флаг, изготовленный в Пекине, имел на красном полотнище белый крест, нашитый лишь с одной стороны. Мои иностранные коллеги долго преследовали меня шутками, что я воспользовался отъездом моего начальника, чтобы поднять знамя революции - красный флаг.

Через две-три недели после возвращения Павлова мне пришлось - не помню уже, с каким поручением - побывать в Порт-Артуре и Даляньване. Прибыв в Порт-Артур, я явился к адмиралу Дубасову, державшему свой флаг на броненосце "Память Азова". Вся эскадра, как и в критический день японской минной атаки 1904 г., стояла тогда на внешнем рейде. Это немало затрудняло управление вновь занятой областью. Дубасов требовал, чтобы за всеми приказаниями обращались к нему, а между тем на внешнем рейде бывало порой весьма бурно, и сообщение с берегом было трудным. Был случай, когда приамурский генерал-губернатор генерал Гроденков чуть не потонул при посещении "Памяти Азова". В силу этого, а также вследствие традиционного соперничества между военным и морским ведомствами между адмиралом и сухопутными военными властями сразу же установились крайне натянутые отношения. Как морское, так и сухопутное военное начальство игнорировали друг друга и сносились между собой лишь через подчиненных лиц. Начальник сухопутных сил генерал Волков, гулявший обыкновенно по террасе своего дома с зеленым попугайчиком на указательном пальце, был на ножах с Дубасовым. Во все эти административные неурядицы посвятил меня наш второй драгоман Колесов, командированный миссией в Порт-Артур и непрестанно разъезжавший по делам между Волковым и Дубасовым.

Дубасов принял меня любезно, но стал сетовать на нашу миссию, обвиняя ее в том, что она не желает допустить занятия окружного города Цзиньчжоу. Там, по его словам, засело несколько тысяч китайских знаменных войск, и прошлой ночью из города было произведено семь выстрелов, никого, впрочем, не задевших. Адмирал полагал, что этот город необходимо штурмовать, но на это не была согласна миссия.

Зная особенности нашего военного и, в частности, морского начальства, я отнесся весьма скептически к заявлению адмирала, подозревая, что Дубасов, имея Георгия 4-й степени за русско-турецкую кампанию, хотел бы получить тот же орден на шею за взятие укрепленного города. К тому же во время моего пребывания в Китае я убедился, что китайские знаменные войска, как и былые московские стрельцы, в действительности являются не регулярными, вооруженными по-европейски войсками, а слегка военизированным городским населением, мирно занимающимся торговлей и ремеслами.

Не могу, кстати, не упомянуть здесь о своеобразном характере китайских войск того времени. Несмотря на поражение, нанесенное Китаю Японией, китайцы продолжали обучать свои войска по преимуществу стрельбе из лука в пешем и конном строю. Для того чтобы облегчить стрельбу с лошади, вдоль пекинской стены выкапывались ровики, по которым кавалеристы и пускали лошадей вскачь, стреляя в цель из лука. Многие из китайских военных мандаринов вообще полагали, что Китай проиграл войну с Японией только потому, что отказался от исконного своего оружия - лука и заменил его огнестрельным оружием. Вообще в императорском Китае военное искусство было в загоне. В противоположность былой русской табели о рангах военные мандарины стояли в соответствующих гражданских чинах ступенью ниже своих штатских коллег, а потому, между прочим, с китайской точки зрения езда верхом на мулах, на которых ездили гражданские чины, считалась почетнее, чем на лошадях. Кстати, в Китае мулы достигают больших размеров, а лошади малорослы.