За что меня арестовали и судили, до сих пор не знают ни дочь, ни сын, ни моя жена. Они меня не спрашивали, а я не рассказывал.
Судимость по 58 статье настораживала людей, заставляла опасаться меня. Мои разговоры о несправедливом осуждении могли быть истолкованы против власти и привести к новому судебному разбирательству. Таких, как я были миллионы, каждый знал, что он осужден несправедливо, но молчал об этом, боясь в ответ на откровенность услышать: «Так мы тебе и поверили». Долгие годы мне приходилось молчать, недоговаривать, избегать вопросов.
В один из февральских вечеров 1985 года я рассказал сыну о своей жизни. Он слушал меня внимательно, задавал много вопросов, а потом попросил меня написать воспоминания. Я пообещал. Мне пошел 69 год. Осталось жить недолго, а мои родные так мало знают обо мне. И я стал писать, не ограничивая себя ни временем, ни объемом записей.
Все, что будет написано, не должно быть доступно знакомым и близким друзьям сына, дочери и жены и должно составлять нашу семейную родословную тайну. Такое мое завещание.
В 1937 году меня назвали врагом народа. На допросе следователь требовал, чтобы я признал вину, которой не было у меня. На суде меня спрашивали, почему я не сознался в преступлениях, которых я не совершал. Жалоба, которую я подал на имя прокурора республики, не разбиралась. Мне отвечали стандартным отказом: «Ваше заявление оставлено без внимания». Отбыв срок наказания, я попал под надзор НКВД. Проживание в крупных промышленных городах было мне запрещено навсегда. После освобождения я вынужден был остаться в том лагере, где отбывал наказание. На мне было клеймо. Судимый. Враг народа. С годами я смирился с этим.
В 1956 году на ХХ съезде был осужден культ личности Сталина. Изменилось отношение местных властей к репрессированным. Мне посоветовали подать заявление на пересмотр моего дела, так я и сделал.
4 марта я был в Москве, возвращался домой из командировки. Зашел в здание верховного суда РСФСР. Меня попросили подождать в комнате для посетителей. А потом вынесли мне справку об отмене приговора и прекращении дела. Передавая справку сотрудник суда, мужчина средних лет поздравил меня, пожал мне руку и пожелал здоровья. Я не поверил своим глазам. Я не мог оторваться от справки, все читал ее и читал. Через 20 лет и 2 месяца было установлено, что я невиновен.
Я выскочил на улицу. Москва гудела, потоки машин, вереницы людей. Я чувствовал небывалую легкость, легче дышалось. До самого отправления поезда я все ходил по платформе Ярославского вокзала, не чуя под собой ног. Подумать только, я стал несудимым! Ночь я провел с открытыми глазами. Уже под утро, подъезжая к Кирову, я вспомнил, что сегодня – 5 марта, мой день рождения и день смерти Сталина. Двойной праздник.
