1851 - 1856. Глава 9 - 4

 Падение Севастополя, разные другие поражения и дипломатические переговоры хотя нас и огорчали, однако мы не унывали, ибо чаяли наступления лучших для России дней. Мы даже настолько ожили, что осенью 1855 года приступили к положительным переговорам об издании журнала, что всегда составляло нашу любимую, самую пламенную мечту. А.С. Хомяков, К.С. Аксаков, Ю.Ф. Самарин и я съехались в Москву и порешили издавать журнал сперва в виде четырех книг в год, назвать этот журнал "Русскою беседою" и быть мне его издателем-редактором. И.В. Киреевский не мог приехать в Москву и письмом уполномочил меня действовать за него на наших совещаниях вполне неограниченно. Затем предстояло нам преодолеть еще немало препятствий к осуществлению нашего намерения: исходатайствовать дозволение на издание журнала и выхлопотать снятие запрещения, наложенного на некоторых из нас, как было сказано выше, по случаю задержанного 2-го тома "Московского сборника", издававшегося И.С. Аксаковым. В число постоянных сотрудников "Русской беседы" вошли Ив.С. Аксаков, кн. В.А. Черкасский, И.Д. и М.В. Беляевы, Т.И. Филиппов и многие другие.

По поводу сотрудничества кн. Черкасского считаю нужным сказать несколько слов. Хотя впоследствии он часто считался так называемым славянофилом, а иногда даже становили его и во главу этой партии, но он никогда таковым не был и расходился с нами в самых существенных убеждениях. Он вовсе не считал православного Христова учения основою нашего мировоззрения, высказывался беспрестанно против сельской общины и любил насмехаться над народом-кумиром, коему, по его мнению, будто поклонялись Хомяков и К. Аксаков. Черкасский как отменно умный человек признавал, что в нашем направлении более силы и будущности, чем в противоположном, т.е. тогдашнем западном, он находил особенное удовольствие в наших беседах и дорожил связями с нами. Ради этого он согласился предоставить мне право вычеркивать из его статей все то, что окажется противным нашему направлению, или требовать от него изменений в этом же смысле. Только на этих условиях мы и согласились принять кн. Черкасского в постоянные сотрудники "Русской беседы".

Попечитель Московского учебного округа В.И. Назимов, заведывавший тогда цензурным делом в Москве, был хорошо расположен ко мне и еще лучше расположен к Т.И. Филиппову, долженствовавшему быть моим помощником по изданию "Русской беседы". Министром народного просвещения был тогда А.С. Норов, мой внучатный брат, с которым я был в самых коротких отношениях. Оба они высказали нам свое полнейшее сочувствие и обещали свое покровительство. Казалось, дело в шляпе. Но не так вышло на самом деле. Проявились опасения и подозрения; пошли справки; завязалась пространная переписка; и только после моей поездки в Петербург, т.е. в феврале получено было наконец желаемое разрешение. Но и этим дело еще не кончилось: необходимо было снять вышеупомянутое запрещение с главных сотрудников "Беседы"; ибо иначе приходилось бы все их статьи предварительно посылать в Петербург, что задерживало бы их напечатание, по крайней мере, на многие месяцы. Как я не был в числе лиц, подвергшихся запрещению, то и не мог ходатайствовать об его снятии. Тогда отправился в Петербург А.С. Хомяков, которому с помощью гр. Д.Н. Блудова и некоторых других лиц удалось наконец достигнуть этого счастливого результата.

"Русская беседа", имевшая выходить четыре раза в год: в январе, апреле, октябре и декабре, появилась первою книгою только в апреле. Хлопоты по получению разрешения на издавание журнала и по снятии запрещения с сотрудников были таковы, т.е. так продолжительны и томительны, что не раз приходили мы почти в отчаяние. И.В. Киреевский, живший тогда в деревне и принимавший в этом деле самое живое участие, настоятельно советовал оставить намерение издавать журнал и тем избавиться от хлопот с цензурным ведомством; но Хомяков и я, мы положили не отступать перед препятствиями и истощить все средства к их устранению. Только в начале марта мы могли напечатать нашу программу и приступить к печатанию самого журнала. Хомяков написал прекрасное предисловие, которое мы все вполне одобрили*. В первой же книге "Беседы" были помещены статьи Ю.Ф. Самарина - "О народности в науке", И.Д. Беляева - ""Критика на обзор исторического развития сельской общины в России", соч. Чичерина", и заметка К. Аксакова "О русском воззрении". Эти статьи и предисловие Хомякова вызвали ожесточенные возражения и насмешки со стороны всех повременных изданий в Петербурге и Москве. Ни одна газета и ни один журнал не отнеслись к нам сочувственно. Истины, ныне сделавшиеся почти общими местами, тогда нами высказанные, сочтены были журналистикою и в обществе какими-то парадоксами, заявленными нами в припадках сумасшествия или в насмешку над здравым смысломг Особенно поразило многих и очень многих утверждение, что народность имеет великое значение в науке; что последняя разработывается в различных видах различными народами; что каждый из них влагает в нее свою особенную лепту; что чем народ самобытнее, тем своеобразнее разработывает науку и тем большую услугу он ей оказывает и тем более ее обогащает; и что наука не есть отвлеченное творение человечества вообще, а произведение различных народов, действовавших на этом поприще согласно особенностям своего духа и своих местных и временных условий и обстоятельств. Это мнение страшно оскорбило и взбесило г.г. ученых, и Катков, издатель журнала "Русский вестник", разразился целым рядом самых едких статей. Петербургские журналы от него не отстали, но предпочли действовать более сподручными орудиями: насмешками, колкостями и даже клеветами. Русская община, общественное землевладение, обычное право, воззрение православного на Божий мир и пр. - все это вызвало всякого рода глумления, укоры, брани и клеветы. Отвечали мы мало и спокойно и продолжали свое дело безостановочно. Мы вели его в таком согласии и так единодушно, что в течение пятилетнего существования журнала не возникло ни одного сколько-нибудь серьезного столкновения или недоразумения между сотрудниками и издателем-редактором. Хотя я действовал самостоятельно и твердо, а в числе сотрудников были люди весьма самобытные и в особенности пылкий и вполне своеобразный К.С. Аксаков, однако мне удалось благополучно и успешно пройти через все стремнины и между всех утесов. Конечно, в этом мне много помогал А.С. Хомяков, который своим добродушием и своею диалектикою всех обезоруживал. Из этой эпохи не могу не рассказать нескольких случаев, отчасти замечательных, отчасти забавных.

______________________

* Оно напечатано и в "Русской беседе", и в сочинениях А.С. Хомякова издания 1861 и 1878 г.