Дневник 1832 - 25

29 января

Есть некоторые слова, на счет которых мне бы весьма желалось справиться с Академическим словарем: напр. цевница.[1] Я долго употреблял это слово в значении мусикийского струнного орудия; Пушкин, напротив, в значении духового; не помню где, а только в сочинениях писателя века Екатерины, на которого, казалось, можно было опереться, нашел я это слово во втором значении и стал полагать, что Пушкин прав, а я ошибся. Теперь же возвращаюсь к прежнему своему мнению, основываясь на славянском тексте пророка Иеремии: "Того ради сердце Моава, яко цевница, звяцати будет" {"О том Моава сердце будет бряцать, как цевница" (церк.-слав.).} - гл. 48, ст. 36. Свирель или флейта никогда не звяцали; сверх того, самый смысл уподобления говорит здесь в пользу моего прежнего мнения.

Всем известна проповедь Капуцина[2] в Шиллеровом "Wallensteins Lager". {"Лагерь Валленштейна" (нем.).} Нечто подобное этой проповеди нашел я в "Замечаниях" Робертсона к 1-му тому его "Истории Карла V". Делоидеторимскомдуховенствесреднихвеков: "Potius dediti gulae quam gloriae, potius colliaunt libras quam legunt libros, libentius intuentur Martham quam Marcum, malunt legere in Salmone quam in Solomone". - Alanus." {"Скорее преданные чревоугодию, чем славе, скорее собирают книги, чем читают книги. Охотнее обращаются к Марте, чем к Марку, больше находят для себя в Салмонии, чем в Соломоне". Аланус (лат.).}[3] Le dernier point surtout est delicieux! {Последнее особенно восхитительно! (франц.).}

Погода сегодня была прекрасная.