Я обезумел от счастья: взбалмошные фантазии Поэта о своем гнезде в родных горах сбылись.
Каменка явилась чудом, спасеньем, нескончаемым праздником, сказочным гнездом.
Я восславлял стихийно, огненно, язычески привалившее счастье.
Благодарил И. В. Лещенко, который так широко и культурно пошел мне навстречу, — свою Августу, чьи заботы обо мне были всегда трогательны. — милую (где делась купчая) контору нотариуса Козакевича, — собственную свою сокрушительную энергию и крыловейную волю.
Я был нестерпимо рад за воскресшого Поэта: мятежная судьба Его здесь могла найти творческое успокоенье, сосностройное созерцанье вершин с вершины Своей горы, сине-вечернюю тишину и солнцевстальное пенье птиц среди лесов и полей.
Здесь столько сияло от Землянки, от Детства, от Песен.
Я почувствовал себя настоящим Робинзоном Крузо и Стенькой Разиным в Жегулях.
Я воткнул себе за пазуху топор, засучил красный рукав и пошел хозяйничать по Каменке.
Дела было без конца.
Построек конечно никаких, просто горная глушь, а ближайшая деревня Шардино в двух верстах.
Если ехать из Перми (на лошадях трактом 4 часа увидишь недоезжая с версту: на южносолнечной стороне — амфитеатром изогнутая Каменная гора с сосновым-еловым лесом сплошной стеной, а этак в вершине (теперь построенный) впаян высокий бревенчатый дом — двухэтажный с балконом, крутой по-норвежски срезанной крышей, у подножья домик с сельскохозяйственными службами и возле речка Каменка с лугами.
За Каменкой поднимаются наши поля и снова наш лес.
Работы у меня был неисчерпаемо.
Купил срубы для дома и служб, нанял заготовлять свой лес на постройки, с рабочими расчищал место в горе.
Волновался, суетился, обдумывал, чертил планы, скакал от затей радостных.
Топор не выходил из рук, натерев мне первые гордые мозоли на ладони. Семья переехала жить в деревню Шардино.
Женя приносил мне обед на Каменку — я разжигал костер, разогревал, ставил чайник, ел, пил, веселился, махал руками, распевал, работал посвистывая.
Иногда охотился — приносил рябчиков, зайцев.
Свободное копирование
