Алексей Вульф. Дневник - 16

 24. В департаменте я узнал, что сегодня в 2 часа утра скончалась импер. Марья Федоровна: родилась 14 окт. 1759, следственно жила она 69 лет и 10 дней. Болезнь ее не была продолжительной: 22-го, день Казанской Богородицы, она еще вставала и водили ее в церковь, 23-го после полудня ей стало хуже, в 10 часов вечера приобщили и помазали ее миром, а в 2 утра она скончалась, как говорят, лихорадкою, которая ее все клонила ко сну. - Много несчастных потеряли в ней свою покровительницу, а воспитательные заведения свою основательницу и попечительницу. Россия ей должна всегда остаться благодарною за тысячи матерей, которые образовались ее попечениями; в последние минуты она еще заботилась о вдовах, оставшихся после убитых офицеров, и она уже была в лучшем мире, когда последние ею пожалованные деньги, 15 т., для раненых не были еще отправлены на почте. Она не напрасно была поставлена судьбою так высоко! - После обеда, когда началось смеркаться, во время, называемое между собакою и волком, я сидел у Анны Петровны подле Софьи; целуя ее руку, благодарил я за наслаждение, которым она меня дарит, награждает за мое доброе поведение; она уверяла, что этому она не причиною, и что я не заслуживаю награды, ибо я не таков, каковым должен быть; потом смеялась надо мною, что я верно сделал завоевание дочери моего хозяина, и говорила que je suis seduisant, в чем я никак не соглашался; она вообще, кажется, была в волнении. - Потом был я у моего хозяина ради дочери, за ней волочился какой-то Хвостов с круглою, как месяц, рожею и пустою, как тыква, головою, - его семейство прежде жило в Дерпте.

25. Из департамента заходил я в ломбард по делу тетки Надежды Гавриловны. Ей вот уже более 2 месяцев не высылают из Пскова свидетельства. Обедал я у барона по приглашению Софьи. - Я все не доволен обращением ее со мною: или это от того, что я взвешиваю каждое слово на весы подозрения? - Вечером я ждал Wessels и Bayer, но последний не пришел ко мне, что весьма досадно.

26. Обедал я у Пушкина, потом был у Княжевича, а вечером зашел к Анне Петровне. Она, бедная, страдает болью в груди и прогнала меня от себя. - У ней же на минуту была и Софья. - По-всегдашнему она была любезна со мною, говорила, что я их забываю, и что барон спрашивал за обедом, отчего меня нет. Я не хотел бы принять это за насмешку, но опасаюсь, не точно ли оно было что-нибудь на то похожее. - Вот другая неделя, как я все сочиняю и не могу сочинить письма к Адеркасу, - это досадно. Желудочная боль моя проходит; ежели я долее поживу здесь, то буду страдать от гемороидов.

27. Сегодня я получил письмо от сестры; она пишет, что Лиза с Сашенькою неразлучны, и что эта рассказала про обещанный портрет. Бедная Лизавета каждый день узнает что-нибудь новое про меня, ей мучительное, - надо писать. Вечером был у Лихардова и имел глупость заспорить и разгорячиться с Анной Ивановной об несносном письме Максимовича. Меня и теперь это сердит: не прощу никогда себе такой нерассудительности, - завтра же пойду к ней и буду, сколько умею, с ней любезничать. - Я играл там в скучную мушку и проиграл 2 р. 50. Потом заходил к Анне Петровне и барону.

28. Поутру ходил я гулять по Невскому проспекту, не успев окончить к сестре письма по причине прихода ко мне малоросса Литвинова; его процессы все еще идут весьма дурно, потому что он не дает столько денег, сколько нужно давать обер-секретарям; я дал ему еще 20 руб. - К Бегичевым я опоздал обедать и должен был зайти в трактир; возвращаясь оттуда, я нашел письмо от матери и сестры; она соглашается на мое желание вступить в военную службу, вследствие сего я буду приготовляться к походу, займусь учением кавалерийской службы и турецким языком. За согласие матери я не могу ей довольно быть благодарным: только желаю, мне бы хотелось ей доказать, сколько я чувствую ее любовь ко мне, сколько сие ценю и как бы сердечно хотел ей за все воздать. Провидение, Бог или собственное сознание добра, которое она делает, да наградят ей - я не в силах. Я хочу быть счастливым для того, чтобы, если это возможно, сделать ее такою!!!

Окончив письмо к сестре, я (к великой моей досаде) с 7 до 10 часов вечера проспал, а потом пошел к барону; там был Иличевский и князь Эристов; последний очень приятен в обществе: он имеет дар передразнивать и голосом и движениями, он равно хорошо представляет первых актеров здешних театров и ворон, скачущих около кучи выкинутого сора.

29 - 30. Писал я к сестре и матери, обедал у барона. Я купил турецкие разговоры, I часть; во второй части обещает Сенковской и краткую грамматику; по-моему, гораздо лучше было бы напечатать прежде грамматику, а потом уже разговоры, - тогда и последние были бы понятнее.

30. Вечером у Дельвига видел я Плетнева: он учит русскому языку наследника и великих княжон, про воспитание коих рассказывал он некоторые подробности. Барон читал свое "Видение", писанное рассказом русских песен; Пастушеская последняя его идиллия тоже очень хороша.

31. Павлищев говорил, что будто носятся слухи о мире с турками и о конгрессе, на сей случай предполагаемом быть: это было бы мне некстати, мои воинственные планы расстроились бы тогда. Теперь все служащие ездят к телу покойной императрицы.