Жизнь в Минусинске - 7

 Во время зимних разъездов, иногда при очень сильных морозах, одежда наша состояла из полушубка внутри и сверху благодетельной сибирской дохи из шкур дикой козы шерстью наружу. При всей легкости ее, в ней никакой мороз не страшен. Случалось нам, когда узнавали, что продавались сходно бычки, делать и довольно опасные путешествия в кочевья, в большие морозы, и благодетельная доха всегда выручала.

В путешествиях наших нам случалось также видеть и такие картины, которые только и возможны в безграничных пространствах сибирских и азиатских степей. Так, однажды, ехавши с нашим доктором, мы увидели незнакомую еще нам, но очень интересную картину. На высоком берегу, видим, стоит большой табун лошадей в куче и разъяренный жеребец с поднятыми гривою и хвостом защищает свой табун от трех волков. Мы видели, что один волк бросался к табуну, чтобы заставить его выйти из каре, в которое загнал лошадей с матками и жеребятами жеребец, или хозяин табуна, как там его называют, но жеребец не допускал его, а бросался на него, становясь на дыбы, чтобы копытами ударить его; другие волки лежали, растянувшись на земле, в стороне, ожидая момента, когда жеребец, увлекшись за волком, отдалится от табуна, что случается с молодым жеребцами, которым поэтому хозяева и не вверяют табуна; тогда они бросаются на табун, который, шарахнувшись, разбредется и уже представит им легкую добычу. Но пока табун был у нас в виду, волкам не удался их маневр, потому что умный жеребец никогда не увлекался погоней за волком, а тотчас возвращался к табуну сперва тихо, чтобы завлечь волка, а потом обскакивая табун вокруг. Много раз также случалось видеть как перед бурей и грозой жеребец собирает в кучу табун, исполняя при этом свою обязанность довольно бесцеремонно, так что и зубами, и копытами заставляет стягивать беспечных.

Всем, конечно, известно, что главный промысел Сибири - это белка и соболь. Осенью обыкновенно собираются артели инородцев татар и русских зверопромышленников (ясачные платили подать мехами) и целыми партиями конных проходят через город Минусинск. Они уходят обыкновенно на несколько недель в тайгу, с винтовками и собаками; берут с собой летом приготовленную сушеную птицу, баранину, рыбу, хлеб и сухари. В хорошие года, когда урожай на кедровые орехи изобилен, промышленники имеют хороший заработок. Все это охотники-стрелки, бьющие в голову, чтобы не портить меха. Правда, что они стреляют с козел или рогулек, которые всегда при них у седла или у винтовки.

В большом ходу была охота и на медведей, и нам случалось видеть таких охотников, которые подходили под сорок. Сорокового, не знаю, почему, уже там боятся как рокового. Так как вообще звериный промысел всегда сопряжен с опасностями, то обыкновенно рассказывается множество разных случаев иногда и чудесного избавления, а иногда и несчастия. Расскажу об одном случае счастливом. В тридцати верстах от Минусинска есть село Каменка, где жил наш приятель, казачий урядник Серебренников. Его сын или внук учился у нас. Он был человек состоятельный, имел прекрасный дом, славную семью, и хотя тамошний уроженец, но был довольно развит, читал Святое Писание и был очень гостеприимен. С ним-то случилось происшествие, которое едва не стоило ему жизни. Один год в Сибири выгорела в Барнаульском округе тайга, так называют там дремучий лес, и медведи, выгнанные пожаром, разбрелись всюду и во множестве появились в нашем округе. Даже опасно было ехать или идти куда-нибудь из города. Однажды верховой возвращался в город, и за две или за три версты на него напал медведь; он ускакал, но медведь преследовал его почти до города. В этот-то медвежий набег Серебренников Иван Семенович ходил куда-то, и с ним для предосторожности была рогатина. Возвращаясь домой, он, в полуверсте или менее от села, видит огромного медведя, идущего прямо на него; он кинулся за большое дерево, медведь за ним; Серебренников хотел хватить его рогатиной, но медведь лапой сломал рогатину и наконец повалил его, уже взобрался на него, чтобы, конечно, добраться до его черепа. Тот не испугался, а стал из-под медведя натравливать собаку, с ним бывшую; таежная опытная собака тотчас начала хватать медведя за зад, который составляет слабое место зверя, и он тотчас же слез с казака и сел на зад, обороняясь от собаки. Молодая собака изменила и убежала. Как только он освободился из-под медведя, тотчас бросился бежать в село. Навстречу ему мужик; он рассказывает ему наскоро случай и приглашает идти вместе, а мужик отвечает ему: "Пойду, если половина шкуры моя"; он не согласился и побежал в дом за винтовкой, осмотрел ее и к медведю. Опытная таежная собака, отбегая и опять забегая к заду, задержала медведя; Серебренников прицелился, и медведь упал мертвый. Нужно сказать, что Иван Семенович и прежде хаживал на медведей. Проездом в Шуш мы всегда у него останавливались, в этот же раз видим Серебренникова с бородой, а он прежде всегда брил бороду, спрашиваем, что это значит. Он указывает на огромную медвежью шкуру, прибитую к стене, и тут рассказывает нам случай, прибавив, что под медведем дал обет не брить бороды.