Дневник Надсона - 20

16 июня 1875 года. Понедельник

Писать каждый день положительно невозможно, но я буду писать только тогда, когда случится что-нибудь, что стоить записать, а то, право, лень одолевает.

Ну, к делу! Марья Арсеньевна больна. Почему? Это для меня загадка, зато многие знают это. Я разрешу ее во что бы то ни стало.

Вот что было. Григорий Васильевич, говоря просто и без обиняков, влюблен в Марью Арсеньевну. Много есть причин думать это, причин, о которых долго рассказывать, одним словом, это верно. С тех пор, как Григорий Васильевич уехал, она заболела. Что это значит, как разгадать? Я слышал, как шепотом поговаривали про это, слышал отрывочные слова вроде таких: "Она почти еще девочка, и это неблагоразумно..." Но что неблагоразумно, это было мудрено отгадать, так как все это сообщалось шепотом на самом изящном французском наречии. Вот уже дна дня, как я не видел ее, долго ли это продолжится?

Ах, как она была хороша в субботу: все ездили кататься на лодке, нас, детей, только не взяли. "Детей", как это страшно отдается в ушах.

Перед тем, когда пришли мужчины, одни барышни, т.е. Марья Арсеньевна, сестра ее Ольга Арсеньевна и еще Коврайская Любовь Степановна пробовали сдвинуть лодку. Как тогда была хороша она, в своей круглой шляпочке с широкими полями. Как ни возились около лодки, она не двинулась. Тогда принялись мы, мальчики, и сейчас же сдвинули лодку с места. Но - чу, зовут, надо пойти узнать - зачем.