Вехи 1951-го - 5

На следующий день, я явился в отдел кадров «Ленэнерго» на Марсовом поле, не представляя, что со мной будет дальше. Оттуда меня направили в распоряжение отдела кадров ЛЕНИНГРАДСКОЙ ВЫСОКОВОЛЬТНОЙ СЕТИ. Выделил это название, поскольку я отработаю на этом предприятии  всю производственную жизнь – сорок один год, и оно станет для меня родным. Но тогда я был возмущен, и даже не представлял себе, что подобные предприятия существуют. Мы в техникуме были настроены работать только на электростанциях.
Отдел кадров ЛВС был в том же здании, этажом выше. Там у меня забрали направление, и объявили, что я направляюсь на работу в релейную службу 3-го
Высоковольтного Района, база которого находится на ж. д. станции Назия, при наиболее крупной в этом районе подстанции, куда я и должен явиться. Это место находится на расстоянии 70км от Ленинграда по направлению на Волховстрой. На следующий день, с утра поехал по указанному адресу. Сошел на этой станции. Маленькая деревушка с одной стороны, и несколько бревенчатых двухквартирных домов с другой стороны – это, как мне объяснили, поселок «Ленэнерго». Там же находится и сама подстанция. Мне прожившему всю, пусть небольшую, жизнь в городе и мечтающему работать на электростанции, оказаться в глухой деревне на затрапезной подстанции, где нет даже столовой, показалось крушением всех надежд. Вернулся в Ленинград  с целью вырвать министерское направление  для поиска другого места работы. Но отдел кадров упорно  направление не возвращал. Противостояние длилась дней восемь. За эти дни я начал осознавать, что в моем положении, добиваться чего-либо бесполезно. И в Назии люди живут, а значит, смогу жить и я. Проходили дни, приближалось  время сдачи приемных экзаменов, откладывать которые было невозможно, и, наконец, главный фактор, мне уже не на что было жить, карман опустел.
Я решил сдаться. Начал оформление на работу в Назии. Проработал всего два или три дня и сразу же оформил учебный отпуск для сдачи приемных экзаменов в институт.
Экзамены опять сдавали вместе с Семеном. Жили   у моих родных Павла и Наташи на Мытнинской набережной. Наташа с дочкой Иринкой были на даче в Разливе. Павел в это время,  подобно нам, готовился к сдаче приемных экзаменов в консерваторию и работал.  Дома появлялся редко, поскольку в свободное время ездил к семье.  Ко всем экзаменам, кроме иностранного языка, мы с Семеном готовились вместе. Все сдаваемые предметы, изучали в техникуме два – три года назад, так что работать обоим пришлось очень напряженно. Вместе  готовились, вместе шли на экзамены, вместе отдыхали, вместе переживали, что нет с нами нашего третьего друга Вовки.
Я знал день, когда Павел должен был  играть приемной комиссии в консерватории, и очень переживал за него. Думал, что он с утра придет домой и от нас отправится на экзамен. Однако он появился только  после полудня, в каких то растрепанных чувствах. Я спросил его – «ты что забыл, что у тебя сегодня игра в консерватории»? Он меня «хорошо послал», куда следует, и заявил, что с консерваторией все закончено. Я  стал выпытывать у него подробности. Наконец он нам разъяснил, что он на экзамене был и играл, но его не приняли с формулировкой – «Импрессионизм в музыке». Затем он добавил, что по тем или
иным причинам в этом году были срезаны почти все поступающие в консерваторию евреи. Мы пытались успокоить его, он ничего не хотел слушать.
Посидел немножко, выразил сомнение в моем поступлении в заочный институт и уехал на дачу. 
У меня и Семена труды не пропали даром,   экзамены мы  сдали успешно, и мы были зачислены в институт.
Пришло время разъезжаться на новые места. Денег ни копейки. Я где-то раздобыл сто рублей. Поехал провожать Семена, рассчитывая разделить эти деньги на вокзале. Но когда полез в карман, денег не обнаружил. Вспомнил, что в трамвае
об меня терлись несколько парней, которые их и вытащили. Пришлось разъезжаться с пустыми карманами. Семен ехал на место, где он уже успел поработать пятнадцать дней, завести знакомства, и, следовательно, мог одолжить денег.  Я ехал в новое место, где  одолжить денег было негде. Приехал в Назию с пятью рублями. Пошел в деревню и купил сетку картошки. Этой картошкой питался всю неделю, а потом, как в сказке, выиграл по займу сто рублей.
Географически 8-я ГЭС и Назия находились близко одна от другой. Кроме того, между ними была  телефонная связь «Ленэнерго». Так что мы постоянно осуществляли контакт по телефону. Несколько раз я проводил выходные дни у Семена в Кировске. Пару раз он навещал меня с ночлегом в Назии.  Оба напряженно осваивали свои специальности – он дежурного электрика, я техника релейщика. Я через некоторое время  прижился в этой деревне. Работой я был даже
доволен, поскольку наиболее сложные устройства  релейной  защиты, это защиты высоковольтных линий, которыми  в гораздо большем количестве оборудуются  именно электрические сети, поэтому релейной практики, у меня здесь было на много  больше, чем  могло быть на электростанции.
Переписка  с матерью у нас наладилась.
Все выходные я проводил в Ленинграде. Кроме того, часто выезжал туда  и по работе.  Вечерами сидел над институтскими контрольными работами. Иногда
мы оба с Семеном приезжали в Ленинград, навещали  Веру с Раей, они работали в Гидроэнергопроекте и работой были вполне довольны. Однажды мы вчетвером ходили на концерт Райкина.  Вера поступила на вечернее отделение Электротехнического Института им. Ульянова - Ленина. Это был очень престижный ВУЗ. Поскольку у нее был диплом с отличием, причем, могу сказать как однокашник, с вполне заслуженным отличием, у нее проблем с успеваемостью не было. Рая в первый год решила не поступать. 
В декабре Семен мне позвонил  и сообщил, что его вызвали в военкомат, и призвали в армию. Я, пусть и на время, но лишался друга, с которым я мог поговорить откровенно и посоветоваться на любую тему. Я в этот день ушел раньше с работы и поехал на станцию Мга, где находился военкомат. Встретились с Семеном, он уже был обрит. Вместе поехали в Ленинград. На Московском вокзале зашли в ресторан, отметили предстоящее расставание.  Я проводил его до дома дяди Лени. Было уже за полночь. Нас остановил постовой милиционер. Мы объяснили ему, что провожаем одного из нас в армию. Он снял с Семена шапку, увидел остриженную голову, засмеялся и пожелал счастливого пути. Когда я
сказал, что работаю в Назии, он вспомнил, что  служил там в военные годы.
Расстались с милиционером друзьями. Попрощались с Семеном.  Так для меня закончился богатый событиями, больше  горькими, чем добрыми 1951 год.
Впереди у нас была целая жизнь. Тогда она по существу    только начиналось. Дружба нашего триумвирата продолжалась до самого  ухода из этой жизни моих товарищей. Семен служил в Эстонии. В армии узнали, что он имеет диплом электроэнергетика. А такие специалисты оказались нужными  ленинградскому отделению «Военпроекта», и Семен был командирован в распоряжение этой проектной организации.  Последний год службы он работал проектировщиком,  только без зарплаты. Со своей головой он быстро завоевал соответствующее уважение, и по окончании срока службы ему предложили остаться в штате этой организации. В результате он всю свою жизнь проработает в «Военпроекте».  В начале шестидесятых в Ленинград перебрался и Вовка.  Мы все обзавелись семьями, но это не ослабило наши отношения, часто встречались, как по делу, так и на застольях. Нам с Семеном   выпала тяжкая доля проводить  в последний путь Вовку, трагически погибшего в начале восьмидесятых.  Через несколько лет я принял участие в проводах Семена. А я зажился. И нет дня, чтобы я не вспомнил о своих друзьях, и эта добрая память светит мне и на склоне лет. 
                                    ПОСТСКРИПТУМ.
               Каждую неделю идет телепередача «В нашу гавань заходили корабли…». Само название передачи меня настораживает - эту песню любил петь Семен, и, с его подачи, она стала любимой в нашей компании. Сейчас по прошествии почти шестидесяти лет песни, любимые Семеном часто звучат и по радио и по телевидению. Значит, он каким то данным ему от природы чувством мог выбирать перлы из массы песенного ширпотреба. А это тоже талант.  Уже после написания этих воспоминаний, по телевизору показали фильм, посвященный творчеству Петра Лещенко. И, вот, у меня  семидесятипятилетнего, всю передачу, и еще долго в последующие дни, перед  глазами были образы Семена  и дяди Лени, которые во время душевного застолья, с гитарой в руках, исполняют  песни  Петра Лещенко и Вертинского.