Вехи 1951-го - 4

Итак, впереди  у нас отпуск.  Меня несколько волновала мысль, как меня встретит семья Семена, не буду ли я там лишним, но в молодости все проблемы упрощаются, упростил ее и я, не дал этому сомнению развиться и поехал с Семеном с легкой душой.
 Дорога соответствовала комфорту тех лет. От Ленинграда до Москвы ехали общим вагоном, спали на третьих полках. От Москвы до Валуек достали билет на дополнительный поезд, составленный из пригородных вагонов, спали сидя. От Валуек до  Буденовска  добрались без особых проблем. Поскольку мы из военного и послевоенного поколения, то я эту поездку вспоминаю даже  с удовольствием.
Наконец мы у цели. Знакомлюсь с семьей Семена. Главный человек в доме бабушка – Ефросинья Васильевна. Мама, находится  весь день, на работе, десятилетний брат Семена Юра и маленькая сестренка Олечка, которой было пять лет, она каждое утро уходила в детский садик. К сожалению, в тот приезд не смог познакомиться с отцом – Арсением Федоровичем, он был в командировке. Людочка, еще одна  сестра у Семена, Юры и Олечки родится только через год. В Буденовске  у  Авиловых находилась в это время семья дяди Лени, который сам вскоре уехал, но остались его сыновья Рома и Вовочка. Вот такой образовался в этом домике теремок. С первых часов моего пребывания в этой, ранее незнакомой мне, семье, все мои сомнения развеялись. Большей доброжелательности и приветливости, проявленной ко мне, я не мог себе представить.   
До сих пор вспоминаю столы, накрываемые бабушкой, когда мы садились за трапезу. Перед нами выстраивались ряды: тарелки вареников с вишней, вареников с творогом, тарелки с медом, со сметаной, с растопленным маслом. Какой хочешь вареник бери, и куда хочешь, макай. Все приготовлено, по, только ей известным, рецептам -  вкусно необыкновенно. А рядом стоит сама бабушка, улыбающаяся нам, добрейшей улыбкой и желающая втиснуть в нас больше этих прелестей. Во время послеобеденного отдыха, прибегает Юра, высыпает из майки гору яблок,  груш,  слив, радостно сообщает – «бабушка велела все это вам съесть».
Днем мы уходили купаться на местный пляж. Семен ввел меня в местную молодежную компанию. Это была в основном студенческая молодежь, съехавшаяся домой на каникулы. Все были увлечены своей будущей
специальностью, начитаны, их интересы не ведали предела. Наши  беседы, споры и обсуждения продолжались часами.
Вечерами ходили на танцплощадку, поздно вечером, проводив  девушек, возвращались домой. Иногда проводы превращались в длительные прощания на завалинке какого-то  дома. Эти посиделки в той местности назывались «улицей».
Единственно о чем попросили нас бабушка и мама Семена, покрасить крышу. Но красить ее можно было либо ранним утром, пока солнце не раскалило крышу, либо вечером, когда железо уже остыло, но на нем еще не выступила роса.
Но, как я уже говорил, вечером мы гуляли, а утром нас было очень трудно разбудить. И мне помнится, что за месяц мы не смогли покрасить всю крышу даже первым слоем. И это осталось упреком моей совести на всю жизнь. Конечно, для двух молодых разгильдяев покрасить эту небольшую крышу в три-четыре слоя  было несложно. Но опять приходится оправдываться  несерьезностью молодости.   
И, самое странное, что и бабушка, и мама нам сочувствовали и не оказывали на нас ни малейшего давления. Особенно меня растрогала мама Семена, когда однажды она мне сказала, «когда получишь адрес мамы, напиши ей, что ты отдыхал у нас, она ведь волнуется за тебя». Причем она все знала об аресте моей матери, и понимала, что контакты с такими семьями, являются компроматом.
Арсений Федорович так и не приехал во время нашего отдыха. Забегая вперед, могу сказать, что мы с женой познакомились с ним на свадьбе Олечки,
Она состоится через много лет в Ленинграде. У нас осталось о нем память, как о человеке большой души и внутренней культуры. Вся семья Авиловых для меня была образцом доброты, сплоченности и взаимного уважения. 
Но все хорошее когда-нибудь кончается. Приближалось  время ехать на нашу первую в жизни серьезную работу. Выехали из Буденовска в конце июля. Нам доверили отвезти в Ленинград младшего сына тети Шуры и дяди Лени  двухлетнего Вовочку. Прощались очень тепло, особенно растрогала пятилетняя  Олечка, которая меня при прощании даже поцеловала.
Ехали через Москву, где  переночевали у моих родных.
В Ленинграде был самый разъезд наших друзей по местам направлений на работу. Каждый день кого-нибудь провожали на вокзале. На перронах было много отъезжающих выпускников техникумов и институтов, и еще больше провожающих. Это был интересный и веселый период, Воистину это для нас, и для этого времени  была написана песня:   
                                « Зовут, зовут далекие дороги,
                                  День грядущий скорей вставай,
                                  Друзья вперед встречает на пороге
                                  Молодых строителей Советский край».
Так мы проводили в Москву Вовку Черепнева, в Мурманск Рафаила Каневкого. Проводили в Уфу Люсю Киселеву. Тут следует оговорить, что она увидела в почте техникумовского общежития письмо моей матери,  написала ей хорошее письмо, и передала мне новый адрес матери в ссылке. Люся знала мою историю, и за то, что она  помогла нам с матерью наладить связь, и не побоялась испортить анкету, я ей был очень благодарен.  Во всех проводах принимали участие наши подружки Вера  и Рая. Поскольку с разъездом  наших друзей  круг сужался, мы с Семеном проводили с ними  обеими больше времени.   
1-го августа мы  рано утром выехали в город Кировск, где находится 8-ая ГЭС. К началу рабочего дня, мы предстали перед отделом кадров, со своими направлениями министерства  и дипломами. Начальником этого отдела, как везде в те времена, был майор госбезопасности. В  послевоенные годы восстанавливалась разрушенная войной промышленность, инженеров было еще недостаточно, техники  рассматривались, как специалисты  высокой квалификации и были очень востребованы. Приняли нас хорошо. Повели на прием к директору станции, и он  беседовал с нами не менее часа.  Затем мы перешли в кабинет главного инженера станции, куда  вызвали  для знакомства с нами начальника электроцеха.  Здесь разговор был также  вполне доброжелательным, но нам сказали, что мы будем использоваться не как релейщики а как дежурные электротехники главного щита управления. Ни  наши протесты, ни наши просьбы, ни доводы не помогали. Другого выхода, кроме как подчиниться обстоятельствам у нас не было. Мы начали оформляться. Для начала нам дали направление в гостиницу. Расстроенные, мы решили вернуться на ночь в Ленинград. Вечером пришли в дом дяди Лени. Он нас выслушал и устроил нам разнос, объяснив всю глупость нашего недовольства.
  Он был от природы талантливым человеком, и, по сравнению с нами, обладал большим жизненным опытом.  Любое дело, за которое он брался, он осваивал глубоко и обстоятельно. Он пытался вбить в наши молодые головы, понимание  того, что нельзя стать специалистом в узкой области, не зная смежных специальностей. Мы еще молоды и перейти в  релейную службу, при желании, всегда успеем, а работа, связанная со знанием режима всей станции пойдет только на пользу нашему кругозору. На следующий день, рано утром мы были на станции, и почти весь день занимались оформлением.
У меня все это время было сомнение в реальности происходящего. Электростанция  считалась особо режимной. МГБ держало на ней свой отдел. И меня «сына врагов народа» оформляют на работу без каких-либо препятствий?!
В первый же день, нам рассказали, что недавно прошел судебный  процесс по делу бывшего  начальника  электроцеха Варшавчика, которого  обвиняли в диверсиях, то есть он был сделан  «врагом народа». Это значит бдительность  гебистов  здесь на высоте. Забегая вперед, могу сказать, что в середине пятидесятых Варшавчик был полностью реабилитирован, поскольку все обвинение было построено на обычных неурядицах, которых невозможно избежать ни на одном производстве. А мне мало было быть «членом семьи врагов народа» я еще должен был быть евреем.  С конца сороковых этот дефект был очень весомым в анкете. По всем перечисленным признакам моей «двойной инвалидности» меня не должны были принять на эту электростанцию, но я надеялся на человечность кадровиков, на их невнимательность, да и просто на везение. Но, оказывается, они работали четко, на второй день нашего оформления, меня вызвали в отдел кадров, вручили министерское направление, и, без объяснения причин, сказали, что я направляюсь в распоряжение отдела кадров «Ленэнерго». Я еще раз понял, что чудес на свете не бывает.  Семену, небольшую «вину перед родиной», связанную с пребыванием в оккупации  к счастью,  «простили» и это не отразилось на его оформлении.