январь 17 «Смоленский базар»
Для нашей встречи с Ефремовым выбрали конспиративную квартиру — жилплощадь моей тещи на Смоленском бульваре. Пришел он вовремя — признак хороший. Демократичный, в чем-то наподобие толстовки. Начали с довольно общих фраз: «Как ты?..» или «Я все это время следил за твоим творчеством». И я в этом преуспел, и он. Теща подала чай.
— Что там у тебя с «Тарелкиным» было? — поинтересовался Е. — Я так понимаю, опера какая-то?
— Да, Колкер хотел, чтобы я пел.
— Кто хотел?
— Колкер, композитор... Год за мной ходил. И Гога вроде был согласен. Пока не захотел петь Лебедев.
— Но это не дело драматического артиста, тем более «художественника» — петь. Эти мюзиклы поперек...
— До «Тарелкина» «Дядя Ваня» был, «Волки и овцы»... И все без меня. У них мнение, что я не артист Чехова, не артист Островского...
— Не артист Чехова, говоришь? Если не против, с «Дяди Вани» и начнем.
— Не против...
— Ты как-то неуверенно... В перспективе еще «Борис Годунов».
— Жаль вот «Кроткую»...
— Я слышал... это ведь Додин? Так мы можем у нас, в Филиале... Не скрою, очень хочется Товстоногову досадить...
Он увидел мое удивленное лицо и спокойно все объяснил:
— Понимаешь, все лучшие артисты, центр театральной мысли, — все должно быть во МХАТе. Идея такая... В 87-м девяностолетие их встречи в «Славянском базаре». «Борисом» откроем здание в Камергерском...
Мы еще долго беседовали. В частности, о силе реалистического искусства и о том, что все должны его бояться. Договорились, что квартирные вопросы, прописка — все через Эдельмана. Уже на пороге я вспомнил, что «Кроткую» буду играть летом в Москве.
— Последняя гастроль? Но я не приду. Я ее во МХАТе хочу увидеть! Кстати, помнишь день, когда они встретились?
— Кто?
— Они... В «Славянском базаре».
— Кажется, летом.
— Правильно. А сейчас зима. И у них Славянский, а у нас Смоленский. Тут же Смоленский гастроном рядом...
И он ушел. А я начал планы строить. Но как подумал, что переезд предстоит...
Свободное копирование
