Autoren

1427
 

Aufzeichnungen

194041
Registrierung Passwort vergessen?
Memuarist » Members » Aleksandr_Fedorov » Студенческие конспекты. К.16

Студенческие конспекты. К.16

15.03.1972
Санкт-Петербург, Ленинградская, Россия

Люблю тебя, Петра творенье.

Предпоследний конспект.


 
  Марк Твен написал в «Приключении Тома Сойера», одной из моих любимых и сейчас книг, фразу о том, чем и когда следует заканчивать книгу.
  Это не прямая цитата, но ее сущность. Книгу о детстве надо заканчивать, где удобней, описании  взрослой жизни  надо остановить на свадьбе.

    Перефразируя его мысль, конец произведения должен быть естественным и подчиняться  внутреннему ритму повествования.

  Руководствуясь его мудрым поучением, я решил, что  последний из конспектов об учебе в институте надо закончить, естественно, последней сессией, преддипломной практикой и защитой дипломного проекта с сопутствующими событиями.
 
  Беда в том, что об этой светлой поре у меня по существу вопроса написано в конспекте немного.
  О последней сессии воспоминаний не сохранилось вовсе, потом началась преддипломная практика, которая прошла быстро и незаметно.

    Уже в феврале все необходимые данные для дипломной работы почти у всех студентов были собраны, кроме, пожалуй, тех, которых направили в другие города. У тех практика длилась гораздо дольше, точно по плану.
 
  Парадоксально, но в основном, туда поехали жившие в Саратове студенты, так сказать, хлебнуть воздуха свободы. Мы, жившие в общежитии,  за пять лет учебы этого вольного воздуха нахлебались досыта, и поэтому постарались остаться.

   И вот ситуация – документация собрана, но тема будет утверждаться только в апреле, тогда и начнется «последний бой».

    Сидеть еще месяц в общежитии не было смысла, и многие из нас разъехались, кто домой, кто еще куда.

    Стипендия на пятом курсе  составляла что-то около 50 рублей, ко всему прочему я умудрился сдать последнюю сессию на пятерки, поэтому сумма прожиточного месячного мартовского минимума выходила неплохая, помнится, рублей семьдесят, если не больше. Были припасенные для этого случая и «соцнакопления».

   Билет до Ленинграда стоил порядка 20 рублей, студенту - 10, вот я и решил познакомиться с этим прекрасным городом, где я никогда не был, хотя там жили мои двоюродные братья с семьями, с которыми поддерживалась эпизодическая переписка.




   Московский вокзал Ленинграда, метро, и я выхожу на Невском напротив Гостиного двора. И прямо передо мной – городская театральная афиша. И сразу бросилось в глаза, что сегодня вечером состоится в ДК им. Горбунова концерт польской роковой группы «Скальды» (Skaldowie) , одной из моих любимых в то время.

Чудеса продолжались. В услужливо расположенной рядом театральной кассе были билеты на вечерний концерт.

   Тамошняя публика резко отличалась от нашей провинциальной и обилием фирменной джинсовой одежды, и повышенной волосатостью, и полной раскрепощенностью в поведении при концерте. Что она там только не вытворяла!
  И, что самое главное,  и администрация, и публика к этому относилась крайне либерально. Ничего не скажешь, это почти Европа, по, крайней мере, окно в нее, а не наш закрытый для всего иностранного из-за обилия «оборонки» провинциальный город.
   Но смотрелись все эти выходы на сцену и в проходы с приплясом и подпеванием необычно и непривычно.

 А что в это время делал со своей скрипкой Анджей Зелинский - он и играл на ней смычком и пальцами, и пел в нее, его почти двадцатиминутная знаменитая композиция Kriwaniu,  Kriwaniu просто обожгла зал. Это было предтече  рок опер – таких, как Jesus Christ Superstar — рок-оперы, созданная в 1970 году композитором Эндрю Ллойдом Уэббером и либреттистом Тимом Райсом и год спустя поставленной ими как мюзикл.
  Парадоксально, но в то время польский фолк-рок на Западе практически не воспринимался. Снобизм…

   В самом восторженном состоянии я прибыл на вокзал, откуда надо было ехать в «Детское село», где жил один из братьев, которых я никогда до этого не посещал.  Где и узнал, что последняя электричка ушла.
     Потом сообразил, что найти в незнакомом предместье Ленинграда поздней ночью квартиру брата вряд ли удастся.
   Так я и остался ночевать на вокзале, попробовал попасть в гостиницу, но с этим вопросом было в Союзе традиционно плохо. Так всю ночь милиция меня и гоняла, не давая спать и проверяя документы.

  А ранним утречком, часов в пять,  я, совершенно измученный бессонной ночью, прибыл к спавшему невинным сном младенца ничего не подозревающему дорогому братцу, которому долго пришлось объяснять, кто я и откуда, и за чем.
    Потом все образовалось. Меня признали за родственную, хоть и неорганизованную душу, и приняли самое деятельное участие в  планировании и осуществлении моего дальнейшего времяпрепровождения.

   Как раз начались школьные каникулы, и моя племянница – завзятая театралка, составила для меня обширную культурную программу. Здесь было посещение и БДТ, и Малого оперного театра, и «Маринки», где я впервые увидел «настоящий» русский балет знаменитой петербургской школы А. Я. Вагановой, от которой, собственно, и пошел знаменитый советский балет.
«Шопениана», роскошная «Кармен сюита» с занавесом в виде цыганского веера, показавшаяся несколько архаичной «Жизель»…
   Мы посетили и петровского еще времени, «Капеллу» с ее удивительной старинной внутренней планировкой зала – по бокам зала шли простые скамьи, задрапированные пунцовым плюшем.
  Там выступал студенческий хор их Массачусетса. Они пели все – спиричуэлс, баллады, подоспел, и, конечно, блюзы и джаз. Осталось неповторимое впечатление не только от самого пения, но и от полной раскованности молодых певцов и того вдохновения, с которым все это исполнялось.

  В самый последний дней перед отлетом домой мне посчастливилось побывать на концерте лучшего в то время американского биг-бенда Теда Джонса и Мел Луиса. (Даешь «оттепель»!)
   До сих пор помнится прекрасные сольные номера саксофониста Биджуотера и вокал его жены, тоже Биджуотер. Для меня этот концерт с тех пор стал эталоном исполнения джаза.
Восторженный зал долго бисировал, не отпуская джазменов со сцены, и они играли и играли.

Посетили и многое другое – Царскосельский дворец с чудесным пейзажным парком, уютные дворцово – парковые комплексы Павловска, Гатчины…Особенно заразили меня нерегулярные английские парки, этакие ухоженные леса.

  "Надо обязательно свезти Александра на Мойку 12, в музей-квартиру А.С. Пушкина,  - сказала мне и моей племяннице жена брата, коренная петербуржка, из дворян,- только встаньте пораньше".

  "Это когда же, пораньше?" - подумал я. В Эрмитаж мы приехали к открытию, простояли на улице в очереди два часа, да час в гардеробе, простояли бы и больше, если бы я не догадался сунуть гардеробщику в ячейке для иностранцев 3 рубля.
  Три рубля, по тем временам, были большие деньги. Самый дорогой билет на концерт американского джазового биг-бенда Мел Луиса и Теда Джонса я купил в подземном переходе на Невском против Торгового Двора за 5 рублей.

  Но это так, воспоминания попутные.

  Нас подняли с постелей часов в 5 утра, в 6 мы были на вокзале Царского Села (тогда Детского), а за час, до открытия стояли на Мойке. Не буду говорить, сколько человек там стояло, попали мы внутрь уже ближе к обеду. И вот мы в анфиладе комнат последней квартиры А.С., в которую его привезли после дуэли.
  И там я узнал для себя столько нового, столько поразительного!

  Узнал, что П. и Дантес, убийца поэта, были родственниками, они были женаты на родных сестрах, что Пушкин был завзятый карточный игрок, долги которого после его смерти выплачивал царь, бретёр, который имел несколько десятков дуэлей, что тогда, однако, было явлением довольно заурядным.
  Но это, так сказать, ноги Поэта, а голова... Пушкин был первым в России интеллигентом, творцом новой поэзии, писателем, книги которого ждали и раскупали, крупным историком... и нежным мужем. Красавица же Наталья Гончарства была молода, ветрена, не понимала, каким сокровищем она владела.
  И еще поразили меня личности экскурсоводов, это было что-то невероятное... Как трепетно относились они ко всему, что связано с Пушкиным, знали малейшую  деталь его жизни, эта даже была не экскурсия по музею, это было глубокое проникновение вместе с нами, неофитами, в глубинные, неизвестные для многих тогда, стороны жизни Поэта, проникновение в его образ...

  Вот кабинет Поэта, куда его привезли после дуэли, да там пришлось и оставить из-за тяжелого положения, в котором он был. Маленькая комнатка, кожаный диван...
  Я то думал, что оценили Пушкина после смерти, а оказывается любовь народная к Поэту уже тогда была такова, что день и ночь по стенами квартиры стояли толпы простого люда, студентов, чиновников, ожидая новых выпусков бюллетеня о состоянии здоровья Поэта. Их выносил и зачитывал друг А.С., поэт и, одновременно, воспитанник царевича, поэт Жуковский.

  Я вышел из Музея совершенно потрясенный, недоуменно озираясь по сторонам. Я еще  был  там, в той  жизни, и неохотно возвращался к реальности.

  Больше я в Музее не был, хотя даже подошел к нему в самый разгар лихого времени перестройки, начала 90х, когда в магазинах Гатчины, в которую мы приехали в командировку, можно купить было только батоны хлеба, и то по одному и в очередь.

   Постоял я тогда перед широко открытыми дверями Музея, перед которой не было и признаков посетителей...и ушел, решил не рисковать, а оставить в себе то неповторимое впечатление соприкосновения с открывшемся тайной, которая с тех пор так и осталась со мной.

03.08.2014 в 23:41


Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Rechtliche Information
Bedingungen für die Verbreitung von Reklame