Моя война - 21

Здесь разжалованный Востриков, чтобы вернуть себе командное звание, действовал так же целеустремленно, как разжалованный Долохов. У него даже был больший размах. Идя навстречу подозрениям и, я бы сказал, пожеланиям подполковника Щербенко, Востриков стал по собственной инициативе распространять фантастические слухи о том, что на немецкой стороне происходит интенсивное передвижение войск и смена частей, даже подводятся понтоны для форсирования Северного Донца. Некоторые из его сообщений были дикими по форме. Он, например, доложил, что видел группу в триста немецких солдат и офицеров, переодетых в женское платье.

Свою “информацию” Востриков передавал не по цепочке, которая должна была бы привести ко мне в разведотделение дивизии, а по каким-то телефонам прямо в штаб армии, требуя для личного разговора самого начальника штаба — генерал-лейтенанта Варенникова. После таких его действий разведотдел и сам Щербенко засыпали меня телефонными и телеграфными запросами, требованиями, обвинениями в полной неосведомленности о том, что творится перед фронтом дивизии, и даже прямыми угрозами. Я оказался в пиковом положении, но так как твердо знал, что Востриков врет, то продолжал настаивать на том, что перед нашим фронтом ничего не происходит особенного, что за день прошли три телеги и т. п., что действительно шли женщины, а не немецкие солдаты и т. д. Получился ужасный разрыв между моими спокойными сводками снизу вверх и бурными сводками, которые “спускал” мне сверху вниз Щербенко. В свои сводки он включал не только очень сомнительные сведения агентуры штаба фронта, но также фантастическую информацию, идущую от Вострикова, и свои собственные смелые гипотезы.