Томск - 10

   Отец мой, в высшей степени строго относившийся ко взяткам, остолбенел, услышав, что эта язва подобралась к нему так близко. Спрошенный им, в присутствии челобитчиков, Васька туже минуту признался, что брал взятки с просителей, являвшихся в наш дом, и не считал это за большой грех, так как все лакеи берут. Отец мой объявил ему, что он пойдет в солдаты. Сколько ни просили его чужие и домашние, между прочим и матушка, уменьшить меру наказания, (говоря, что если отдавать за такие пустяки в солдаты, то надо всех тамбовских лакеев отдать) -- ничего не помогло, и мы скоро увидели Ваську в солдатской шинели, которая была ему очень к лицу. Как-то сразу он стал настоящим бравым солдатом. Детина он был рослый, стройный и красивый, с небольшими черными усами. В особенности было поразительно для меня то, что он ни на волос не изменил своего характера и чувства к нашему дому: был постоянно весел, ходил к нам (живя уже в казармах) как добрый знакомый; относился к отцу моему и к матери так, как будто бы они продолжали быть его господами. Его суженой было сейчас же объявлено об участи, его ожидавшей. Предполагали, что она не решится идти замуж за солдата. Куда там! она сказала, что "ничто на свете не изменит ее чувств к Василию Ерофеевичу, что она пойдет всюду, куда бы ни понесла его судьба, хоть бы на каторгу. А солдатское звание еще не великое несчастье". И свадьба была сыграна. Служанка, о которой я говорю, была женщина самого простого звания, дочь крестьянина одной из окрестных деревень. Здесь кстати скажу я несколько слов о сибирских крестьянах: они гораздо выше и развитее наших русских крестьян и живут несравненно чище и богаче, в богатых белых избах, местами двухэтажных и трехэтажных, все до одного пьют чай и одеваются, как горожане. Города сибирские хуже российских, но деревни лучше наших деревень несравненно. Это как бы маленькие города, местечки, а не деревни. По крайней мере, есть такие, и не мало. Жить богаче, чище, просторнее наших крестьян помогает им, сверх свободы, еще и то обстоятельство, что они имели постоянно под рукою, сколько угодно, прекраснейшего хвойного лесу, никому не принадлежавшего, и точно также сколько угодно земли. Лес они брали в дремучих тайгах; но как они брали землю -- это мне неизвестно. Соблюдались или не соблюдались при этом какие либо формальности, делались или не делались заявления правительству?.. Что касается получение во владение земли чиновниками и купцами в окрестностях какого-либо города или села, где получающий жил, это делалось так: надо было подать заявление, как кажется в губернское правление, что вот де такой-то желает занять для своих надобностей такое-то количество земли, тем-то, причем описывается подробно местность с приложением плана. Правительство всегда разрешало. Составлялся акт и просимая земля становилась собственностью того или другого лица, называясь его "заимкой". У редкого жителя Томска, мало-мальски зажиточного, не было под городом своей земли, с домиком и службами. Иные домики были довольно древнего происхождения, смотрели деревенскими, куда совершались временами поездки знакомых хозяина, давались там вечера с музыкой и танцами; на иные заимки совершались из города, в известные годовые праздники, процессии с образами вследствие какого-нибудь предания по старому обычаю. Часто целый город подымался и шел за такой процессией. На заимке закусывали, отдыхали, к вечеру вся гурьба отправлялась в город обратно. Я по любви ко всяким путешествиям всегда напрашивался на подобные странствия. Помню как на одной богатой заимке у золотопромышленника Попова занимал меня бьющий кверху фонтан, виденный мною впервые.