30.10.80.
Уже прогресс, прогресс, что на следующий день…
Сюжетность жизни как раз в том, что она подставляет тебе для выводов материал, а если отпихиваешься от него, настаивает.
Три дня назад, когда собиралась покупать подарок И. – знакомой В., вернее жене Ж. В Софии, Ванде. Купили кожаную подкову в настоящем шурщащем целлофане. Рядом зашли в магазин «Молодая гвардия». И увидели книжку А.Я. – того самого длинного парня, любимца Зонта, который не прошёл второй тур. Помню его красивым в факультетском дворе, как бы снятом при хорошем солнце в анфас и в полный рост. А вот сегодня эту книжку купили, книжку-напоминание, книжку-упрёк. Каждый её рассказ зыбок, невнятен, по образу, по мысли, но журналистки чёток, слог упругий, без определений и излишней описательности.
Сейчас за окном дождь. Как тогда, перед днем железнодорожника… Опять вспоминается тот сюжет с бабушкиной болезнью, телеграммой, дьяконом и попом и полоской света в запотевших окнах.
Она была просветлением.
В этой осени почему-то мало дождей. И пошли они (он!) после снега вчерашнего и, конечно, растаявшего.
После завтрака, за которым Алька долго давился гречневой кашей со сливками, позвонили из сада – приехал ЛОР, всех смотрит – вызывает и больных. Оделись, пошли, спустились. Оказывается – гайморит. Стало обидно за то, что, преувеличивая, я была права. Потом поехали на Петровку. В троллейбусе ехали две бабы – нос пуговкой, разговор на «хочем» и говорили друг другу о том, кто учится на курсах вождения автомобилей: «Я по Москве ещё не ездила, только по Бибереву; а я и не буду ему за это платить, пусть выкусит».
Думала о детстве, о том, что маленький человек прекрасно мудр уже тем, что воспринимает жизнь как данное, без оценок ее по комфортности, и лишь потом, сталкиваясь с опытом взрослых, проставляет оценки и своему быту, и иногда своему бытию. А это – скверно. Ведь любое состояние – и комфортное и нет – деталь твоего существования, она должна приходить как данность, не нужно силиться обставлять себе жизнь. /Поэтому я музыку лучше воспринимаю из репродуктора, чем с прекрасной стереофонической аппаратуры – в первом случае она врывается в жизнь, как её деталь, неожиданно, и тем самым как бы вносит в мою жизнь именно в этом часе какой-то дополнительный штрих. Во втором – этого штриха нет, есть подготовленность, а значит искусственность/.
Телефонный разговор с Р. После того, как уложила Альку – усталого, но полного впечатлений после УВЧ. Кстати, ехали назад в троллейбусе, спрашивая про дома, про их функции. Так расширяется мир. Сначала машины – первое движущееся, раздражающее чувства и в большом количестве.
Сейчас мир уже выше и шире. А что – за стенами домов: магазин, милиция, мультики делают, мама работает? А это башня и дом большой красивый.
Что это? А? Раньше здесь церковь была. А где она теперь?
Так вот – телефонный разговор с Р. В 2000 году погаснет солнце, наступит полумрак, потом прилетит комета и утащит всех нас в другую галактику. Очень мило.
А материал не писала. Не знаю. Трудно.
Два сюжета. Первый, что вначале, а второй – про второго ребёнка.
Обязательно.
Две девочки в троллейбусе. Одеты в дублёнку и в замшевое пальто. Сумочка-кошелёк. Разговор: мальчики, он пытается пригласить в гости. Она: а у меня институт. Едят из целлофанового пакета с заграничным клеймом – инжир. Куда едут? От Новослободской до Столешникова. Не ясно.
------*------
Не получилось с Н. женихом Вовой Ив. Билеты в театр оказались действительно очень плохими – Театр Советской Армии, в Оперетте показывала какой-то спектакль. Командировочно-экскурсионно-магазинная публика. Все пытаются продать билеты. Один отчаявшийся повесил билеты на окно – мокрое и липкое от дождя. Потом мы с В. долго стояли в «кишке», ждали, когда выбросят камбалу, смеясь, что ничего нет на полках.
Шёл дождь.
