С наступлением Пасхи так ясно и радостно снова и снова вспоминается и отпечатывается в сердце трогательно-умилительное пасхальное богослужение на Камчатке в 1908 году, в незабываемом дорогом моем детище — изолированной в то время от мира колонии прокаженных. При мне же, в начале нынешнего века, в эту колонию были собраны больные лепрой из различных глухих мест Камчатки, ютившиеся до этого в суровой пустыне, будучи изгнаны из родных селений и юрт как заразные.
Созданная при моем участии колония прокаженных состояла из трех уютных деревянных домов на морском берегу, среди гор. В одном доме ютились страдающие лепрой женщины и дети. В другом — такие же больные мужчины, а в, третьем доме, стоявшем за изгородью, жила медицинская сестра А.М. Урусова. Эта женщина прибыла сюда добровольно, отозвавшись на наши призывы послужить неизлечимо больным страдальцам.
Самоотверженное служение сестры, ее ласковая, сердечная забота о несчастных и уход за ними значительно успокаивали больных, не давая им впасть в уныние. Умело отвлекая их от отчаянных намерений покончить жизнь самоубийством, рассеивая их мрачные думы, она своими заботами скрашивала их безотрадную жизнь. Словно ангел-хранитель, покрывающий их страдания лаской и любовью, являлась дорогая сестрица-мать, как нежно и совершенно справедливо называли больные сестру милосердия. Она обмывала им раны и струпья.
В колонию я периодически приезжал на собаках и привозил для ее насельников продукты питания и каждому, согласно возрасту и полу, различные материалы для работы и рукоделия, а также журналы, книги, игрушки детям, различные игры, чтобы отвлечь несчастных от гнетущих мыслей.
В одной из комнат я устроил скромную церковь в честь святого праведного многострадального Иова и совершал там богослужения, уделяя время для бесед и общения с насельниками этой колонии. Между нами установились близкие, дружеские отношения и взаимопонимание. За период моего полувекового священнослужения Православной Христовой Церкви мне приходилось встречать светлый праздник Пасхи и совершать пасхальное богослужение в самых неожиданных и разнообразных условиях. Я возносил молитвы, прославляя воскресшего Христа, в суровой камчатской пустыне, занесенной снежным бураном; в туземных юртах; на корабле в открытом море; на суровом берегу Великого океана; на передовых позициях в войну 1914—1915 годов; в лазарете; в дореволюционных тюрьмах; в монастыре; в Московском Кремле; в Константинополе; в Египте (Александрии); в Китае; в Японии. Но особенно запомнилась Пасхальная ночь в камчатской колонии прокаженных, где я оставил частицу своего сердца.
На Камчатке, на краю вселенной,
В могильной тьме земли забвенной,
Вдали от мира, в безмолвии, под ризою небесной,
Украшенною яркими звездами,
В глуши, в снегах, меж морем и горами
Жили отверженные люди.
Вот с этими духовными детьми,
Страдающими телом и костьми
От злой, мучительной проказы,
Не видевших ни радостей,
Ничьей давно уж ласки,
Господь судил мне с ними встретить Пасху.
Без храма, без колокольных звонов,
Без роскоши и без парчи нарядной,
Без громких, шумных хоров И без толпы парадной.
В беленькой, чистенькой хатке,
Убожеством и нищетой богатой,
Там прокаженные стояли с возжженными свечами,
И Божий дом молитвенный, украшенный цветами,
Сияющие взоры всех, исполненные умиленья, —
Все это возвещало о наступившем дне Христова Воскресенья.
В ризе скромной, под завесою алтарной,
С настроеньем лучезарным,
Со свечами и крестом
Я воспел песнь у престола,
Ту, что Ангелы на Небе первые воспели,
Их молитвы в сердца наши долетели.
Гимн воскресный в грудь ударил прокаженным,
И они с натугой, гласом хриплым и болезнью изнуренным,
Но душою умиляясь, пели песнь Воскресного канона.
Позабыты миром, отлучены света.эти люди —
Наши братья — Господа молили
О прощении своих грехов, о мире всего мира.
В первый раз им от рожденья,
В день великий, в день спасенья
Довелось быть за обедней в Пасху, во Христово Воскресенье.
И влекомые Христовою любовью,
Исповедались и приобщились Его Тела, Его Крови.
«Христос Воскрес! Христос Воскрес!» —
От радости тогда они кричали. «Воистину, воистину Христос Воскрес!», —
Им эхом волны моря, горы отвечали.
Но вот прошел тот день, настал разлуки нашей час,
И жаль мне расставаться с ними стало.
Но добрые воспоминанья навек остались у нас,
Хотя в духовном единении мы пробыли так мало.
А как отрадно было им со мной — судите сами!
Когда они, колена преклонив, с поникшей головой
Молили Господа о ниспослании непогоды,
Чтоб не было дороги мне; меня ж молили со слезами:
«Родной ты наш отец! Еще, еще хоть день останься с нами».
Да, сердце ведь не камень!
Их слезы разогрели мне его опять,
И я остался с прокаженными друзьями,
Чтобы молитву и дружную беседу продолжать...
Свободное копирование
