Довоенные годы - 12

Прежде чем перейти к рассказу о моей учебе в школе, о моих школьных товарищах, о моих учителях и о повседневных школьных буднях, я хочу дополнить мой рассказ о моем отчиме Николае Михайловиче, которого я звал «дядя Коля». Кто был мой отчим?

Это был интеллигентный человек, дворянин, участник Первой мировой войны, ярый противник советской власти. Я, конечно, ничего об этом не знал и не понимал. Обо всем мне позднее рассказала мама, когда я стал взрослым. Мама рассказывала, что свою нелюбовь он особо не скрывал. С ним было опасно ездить в общественном транспорте, где он открыто возмущался непорядками. Народ был для него «быдло». К маме и нам он относился хорошо, советовал, что надо читать, играл со мной в шахматы. С мамой он прожил недолго, по-моему, до 1935-1936 года.

Его арестовали, и я хорошо помню этот день. Дядя Коля был на работе. Работал он экономистом. Дома мы были все: мама, я и Валька. Вдруг пришли двое молодых людей и сказали маме, что им надо с ней поговорить. Одного звали дядя Валя. Нам они предложили сходить в кино и дали деньги на билеты. Мы обрадовались и пошли в кино в Первый детский, который был на набережной, где сейчас Театр Эстрады. Билеты в кино тогда стоили 25 копеек. Когда мы вернулись, эти субъекты еще не ушли. Они рылись в книгах и разбирали какие-то бумаги. И в это время пришел Николай Михайлович. Они предложили ему поехать с ними, сказав ему, что это ненадолго. Я хорошо помню его последние слова: «Нина я скоро вернусь, ребятам шахматы не давай, а то растеряют фигуры!» Его увели, и больше никогда мы его не видели. Его отправили на остров Соловки, где он и был расстрелян. Но об этом мы узнали много лет спустя. Что же с ним случилось? Что послужило его аресту? Мама говорила, что донос на него написала его бывшая жена, которая жила через стенку. А работники ОГПУ в его бумагах нашли дневник, в котором он нелестно отзывался о большевиках и предрекал советской власти скорую гибель.