Жизнь в ссылке -2

После 7 класса мама отправила меня на лето к отцу на дачу. Это был 1941-й год. А 22 июня началась война. Мы вернулись в город, и я помню затемнённые окна, стёкла, заклеен­ные полосками бумаги, сигналы воздушной тревоги, зажигалки, бомбоубежище в метро на станции Маяковская. Выехать из Москвы было трудно, но всё же отец как-то отправил меня к маме, а сам пошёл в народное ополчение. Вместо 36 часов мы ехали 4 дня, все дороги были забиты.

Занятий в школе почти не было - выезжали в окрестные колхозы собирать урожай. Скудные продовольственные карточки давали только работающим, было голодно.

Мама перевелась в сельскую школу - там давали по 0,5 кг хлеба на трудодень. В других колхозах давали по 200-300 г. Люди жили там только за счёт собственных огородов, растили кур, свиней, держали коров, коз. Первую зиму покупали продукты у соседей - в магазине были пустые полки. Потом купили козу Зойку, появилось своё молоко, весной завели огород - сажали картошку, капусту, тыкву. Учителей не хватало, мама заменяла завуча, кроме своих предметов вела ещё историю и географию, а я перепробовала за два года почти все полевые работы: сажала, полола, копала картошку, работала на косилке, веялке, "лопатила" зерно (чтобы сохло и не перегревалось), вязала снопы, работала учётчицей на молочной ферме. А с января мама засадила меня за учебники, чтобы не терять учебный год.

Поскольку в деревне была только семилетка, я сама читала учебник по одному предмету и добиралась с попуткой или пешком в Сорочинск (20 км) и сдавала сразу за годовой курс. Всё светлое время суток хозяйка закрывала окна ставнями, чтобы не выгорали обои, и мне разрешали оставлять в од­ном окне узенькую щёлку, чтобы заниматься, вечером керосиновая лампа ненадолго. Так я закончила 8-й и 9-й классы на "пять" и "четыре", но, конечно, знания остались непрочные, и в 10-м классе, когда я вернулась в Москву, мне было очень трудно.

Перед этим сказались по­следствия запрещённых врачами с 11 лет физических нагрузок - начались боли в крестце. Температура поднималась до 39 градусов, местные врачи разводили руками. Надо было ехать в Москву, а для этого нужен был специальный пропуск. Его давали только на заводах и фаб­риках "лимитчикам" - людям, приезжавшим работать, и уникальным специалистам. Ведь в начале войны, когда немцы были уже близко от Москвы, власти эвакуировали (вывезли) из города очень много народа - детей с семьями, научные институты, оборонные заводы, глав­ные театры.   Все мужчины и многие женщины-врачи ушли на войну, Москва сильно опустела, нужны были рабочие руки. Работали и дети - с 12-13 лет. К тому же мама хотела, чтобы 10-й класс я занималась полноценно в московской школе и смогла поступить в институт.