Дневник 1867 года - 88

Среда 24/12 июля

   Сегодня в 12 часов мы отправились с Федей к тому господину, у которого есть бюро. Мы застали его дома, и я разговаривала с ним по-немецки, потому что Федя очень трудно объясняется на этом языке. Тот нам дал адрес Weismann'a, но мы ему сказали, что Weismann не берет платьев. Тогда он просил наш адрес, чтобы прийти к нам, осмотреть наши вещи; мы ему дали и ушли домой, а он обещал прийти в 2 часа. Мы воротились, и я стала убирать комнату, потому что когда убирает Мари, то она это делает до такой степени долго, что нет никакого терпения видеть, как она неповоротлива. Он скоро пришел, посмотрел на вещи и сказал, что пришлет какого-то маленького человека, который берет такие вещи, но при этом он сказал, что следует написать на записке, что мы продали эти вещи, а что все-таки можно эти вещи через месяц выкупить. Когда он ушел, мы с Федей рассуждали о неловкости такого уговора, потому что очень может случиться, что этот господин откажется потом выдать вещи, сказав, что мы ему их продали. Но делать ведь нечего, приходится, как ни на есть, да отдать. Через час пришел какой-то маленький немец, мне кажется, из жидов. Мы ему показали платья, но он сказал, что он только покупает, а в залог не берет, а в женских платьях так и решительно не понимает толку, а что нет ли У нас мужского платья? Федя показал ему свое теплое пальто коричневое, которое очень хорошее, но только с плохой подкладкой. Он предложил за него 8 гульденов; это просто смешная цена, потому что Оно стоило ему рублей 70, если не более. Потом про мое пальто он сказал, что даст за него 6 гульденов; а когда Федя предложил ему купить старое платье - старый сюртук и старое пальто, то тот даст нам всего только 2 флорина (1 р. 20 к.). Но разве это возможно, разве это нам может помочь? Мы показали ему сапоги, он их приложил на свою ногу и даже надел шапку на голову и сказал, что если мы хотим, то он даст нам 3 франка. Но мы спросили 4 франка - это 1 р. 12 к., он согласился, но вынул какие-то прусские монеты, которым мы не знали цены, и хотел нам дать их. Разумеется, он тут бы нас отлично обманул. Но мы потребовали, чтобы он нам дал франками. Тогда он дал франк, потом 2 полуфлорина, которые он каждый считал не за 1 франк и 4 крейцера, а за один франк и 2 крейцера, то есть украл на каждом полуфлорине по 2 Kreuzer. Этакий негодяй, уж на грошах да надо обмануть, а это все прославленная немецкая честность! Я увидала, что он непременно хочет нас обмануть, а потому назло решилась не спускать ему ни Kreuzer'a, так что ему пришлось еще достать 12 крейцеров, и то обманул на один. Конечно, все это не важно. Он ушел, сказав, что у него есть одна знакомая, которая дает под залог, так что она придет посмотреть вещи. Он ушел, а мы остались. Мне было ужасно как грустно: что тут делать, когда они такие мошенники и дают так мало. Этак придется умирать с голоду, если они за всякую вещь будут давать так мало. Через час пришел этот же старичишка и сказал, что его знакомая больна и не может прийти. Потом он остановился, чтобы поговорить, и спросил, сколько мы возьмем за пальто, что он дает за пальто 8 гульденов. Мы отвечали, что это невозможно. Тогда он сказал - 9 гульденов, наконец, надбавил 9 гул<ьденов> 20 крейцеров, а за старое платье предложил вместо двух 3 флорина, но я отвечала, что это невозможно, что мы за эту цену не отдадим. Мы ему сказали, что за пальто возьмем 50 франков; он махнул рукой и ушел от нас. Я думаю, что он придет еще раз и предложит несколько высшую цену, но все-таки это еще очень мало.

   За обедом у нас была сегодня цветная капуста, - кушанье, которое я больше всего люблю, так что я просто с жадностью ела, мне было так приятно, просто ужас; я просила, чтобы нам почаще давали цветную капусту. Вечером мы пошли с Федей гулять (сегодня погода прекрасная), и было уже часов 7, так что солнце стало заходить; шли мы по аллее, которая представляет прелестный вид, мы им залюбовались, шли мы неторопливо и очень часто отдыхали на скамейках, которые здесь попадаются довольно часто. Здесь две дороги: одна для экипажей, более отлогая, но зато и дальняя, а другая для пешеходов, прелестная дорога, - нужно идти среди прекрасного лесу, и на каждом перекрестке находится камень, на котором нарисована стрела, указывающая на Alten Schloss. Нам много попадалось навстречу пешеходов, которые уже возвращались оттуда. Мы долго шли, так что уже слышали, как пробило 8 часов, а здесь темнеет очень скоро, но все еще до замка не дошли. Тут нам попалась навстречу какая-то немка, которая очень весело и с песнею бежала с горы. Мы сначала подумали, что это пьяная, но это оказалась очень милая немка. Она сказала нам, что мы уже недалеко от замка. Прошли мы мимо фонтана, который очень приятно журчал в тишине леса, и наконец, стали подходить к замку по очень крутой дороге. Я все время опиралась на руку Феди, и мы часто целовались. Мне всегда представляется, что ему ужасно как скучно ходить со мною гулять, но тут я заметила, что, напротив, он с удовольствием ходит и говорит со мной. Дорогой он много тосковал о том, что сделал, что проиграл и отнял у меня все мое богатство; я его утешала тем, что ведь у нас все общее, следовательно, не надо сокрушаться; все это не так важно, чтобы горевать; а вот лучше, если б наше теперешнее-то положение как-нибудь прекратилось. Наконец, мы пришли к замку. На воротах замка находится надпись, что просят, во избежание лесного пожара, не бросать окурков на деревья. Мы думали сначала, что за вход берут деньги, а потому решились туда не входить, но потом мало-помалу вошли. Пред входом находится площадка, на которой расставлены были столики. Здесь находится ресторан и можно обедать. Разумеется, я думаю, у них большие барыши, потому что это почти единственное место, куда все ездят, а уж каждый непременно хоть что-нибудь да съест или выпьет здесь. Я очень жалела, что у нас не было денег, я бы с удовольствием выпила здесь пива или что-нибудь, потому что после такой прогулки мне очень хотелось пить. Вошли мы сначала через второй дворик и пришли в большую залу, которую Федя назвал двором, но мне кажется, что это была самая большая зала замка, потому что другой такой здесь не было, иначе где все могли они собираться? В одной стороне находится какое-то углубление; здесь, вероятно, был тайный проход какой-нибудь. Среди залы находится столб; не знаю, принадлежит ли он к этой зале, мне кажется. что принадлежит и служил прежде для украшения залы. Вот, наконец-то, я в рыцарском, в настоящем рыцарском замке, построенном в 10 столетии; прошли уже 8 веков. Я думаю, лет 500 как он необитаем. Замок довольно порядочно еще сохранился, сложен из дикого камня, но чрезвычайно беспорядочно, - совершенно без соблюдения красоты, а только была бы прочность; это именно им и требовалось. Где-то в стороне мы видели две темные комнаты: одна была совершенно без окон, другая же с маленьким окном. Вероятно, это были тюрьмы для пленников; тут сидели и мучились, может быть, многие годы, несчастные, попавшие в их муки. Из одной комнаты шла лестница в особенную башню; здесь, может быть, жила владетельница замка, какая-нибудь баронесса. Как много лет прошло с того времени, когда замок совершенно покинули, - это можно судить по тому, что среди комнаты выросли огромные деревья, липы и вязы; пола здесь нет, а просто земля. Мы взошли по очень узенькой крестнице на башню, во второй этаж, но оттуда уже начинается лестница новейшего устройства, очень широкая и удобная. Потом разными переводами мы взошли на башню и отсюда смотрели на горы. Вид очень хороший, жаль только, что уже было половина (1/2) 9-го, и солнце уже открылось, так что все это представлялось нам в тумане. Вдали где-то извивалась на значительном пространстве большая река; не знаю, что это было, - может быть, Рейн, а впрочем, может быть, я и ошибаюсь. Вдали мелькают горы, французские Вогезы, довольно невысокие горы. Мы решили с Федей прийти сюда когда-нибудь днем, в светлую пору, потому что идти по лесу совершенно не жарко, и вот тогда-то и осмотреть хорошенько все. На самую высокую башню мы не всходили. Во-первых, было довольно темно, а, во-вторых, я боялась, чтобы такая высокая прогулка не имела дурного влияния на меня: я ведь должна беречь своего будущего ребенка, наше дорогое счастье, я не смею рисковать его жизнью: ведь потеря его была бы страшным несчастьем для нас обоих. К тому же заболеть теперь было бы ужасно, - нужен будет непременно доктор, а денег решительно нет, Федя будет в ужасном беспокойстве, поэтому следует непременно беречься. Минут с десять мы смотрели вокруг; мы находимся наравне с той высокой башней, которая стоит на Mercuriusberg и которая всегда пред глазами вокзала. Вокзал же и русская церковь представляются глубоко под нами, хотя когда мы находимся у Нового замка, то нам Старый замок представляется расположенным не слишком высоко. Проходили мы там минут с 10, потом стали спускаться, так как начало чрезвычайно как скоро темнеть. Федя очень боялся, чтобы мы как-нибудь не потеряли дороги, но я ее твердо помнила, да и к тому же было достаточно светло, чтобы различать камни, означающие путь. Мы шли довольно быстро, я думаю, втрое скорее, чем давеча, так что подошли к Новому замку, когда пробило 9 часов. Прогулка эта была удивительно хороша, и нам обоим так понравилась. Был прелестный вечер. Даже несмотря на наше незавидное положение и тяжелые мысли, мне было очень приятно так прогуляться. Идти вниз по прямой лестнице было невозможно, так что мы должны были идти длинной дорогой; на пути несколько раз отдыхали, и я пришла домой очень усталая. Дорогой мы мечтали о том, как приятно теперь напиться чаю, но были совершенно разочарованы, когда узнали, что наша девушка еще и не думала нагревать воды, хотя уже и было около 1/2 10-го. О глупость, глупость немецкая! Каждое утро Мари нас спрашивает: "И кофе также?" Она очень хорошо знает, что мы всегда пьем утром и чай, и кофе, но догадки нет такой, чтобы самой догадаться, что мы и сегодня, по обыкновению, будем пить кофе. А после обеда, если ей не скажешь, чтобы она приготовила кофею, она ни за что и не приготовит. Сегодня я с большим удовольствием напилась чаю, чего уже давно не было, потому что я как-то невзлюбила чай и вот уж не пила его 2 месяца, но здесь мне так понравился, что я выпила, кажется, чашки 4. Потом легла спать и отлично спала. Когда прощались, Федя был так добр и нежен со мной. Как я счастлива, и какой у меня прекрасный и добрый муж, и как я его люблю. Сегодня Федя видел во сне, что Катков ему пустил кровь. Что это такое значит?