Автобиография семьи. Великая Отечественная Война - 7

Нас высадили в Гжатске у Дома колхозника, во дворе которого для беженцев были накрыты столы, и нас сытно и бесплатно кормили. Попытки выехать в Москву поездом не удавались. Ночевать расположились на полу вокзала. Я спал, когда мама, услышав, что несколько женщин идут к военному коменданту, взяла на руки двухлетнего брата и присоединилась к ним. У коменданта жены старшего комсостава стали требовать отправки в Москву, но ушли, не добившись положительного результата. Оставшаяся с братом мать рассказала коменданту нашу "одиссею" и умоляла отправить нас в Москву, где живут сестры мужа и они смогут помочь нам, раздетым и разутым, в преддверии осени. Усталый комендант в очередной раз объяснил, что у него строжайший приказ сверху не пускать беженцев в Москву. "Посмотрите, - говорил он, - я вынужден отказывать женам полковников и генералов. Вас я устрою работать по специальности и дам жилье в любой деревне". Босая, грязная, с ребенком на руках, мать твердила свое: муж, военврач 3 ранга, погиб в Лиде, она одна с детьми без всяких средств к существованию, осень, а тем более зиму, не переживет. Вдруг маленький Валерий стал тянуться ручонками к коменданту и звать: "Папа, папа!" Отец ведь носил военную форму.

   Мама всю жизнь считала, что этот крик сыграл исключительную роль в нашей судьбе, потому что ночью, когда, потеряв всякую надежду уехать, обессиленная мать дремала возле нас на полу, она вдруг услышала вопрошающий шепот ходившего между рядами спавших красноармейца с ружьем: "Где здесь жена военврача 3-го ранга из Лиды?" Мать вскочила. "Идемте за мной, - тихо произнес солдат, и на улице добавил: - Комендант велел посадить вас в воинский эшелон, который сейчас отправится в Москву". Так произошло очередное, четвёртое, чудо.

   На рассвете состав остановился на путях, не доехав до московского вокзала. Мы вышли и побрели вперёд, Так ранним утром 26 июня 1941 года мы, босые и полуодетые, без вещей, оказались на перроне пустынного Белорусского вокзала. К нам подошел дежурный по вокзалу и с удивлением, испугом и жалостью спросил: " Откуда вы?" Выслушав объяснение, он отвел нас в вокзальный ресторан и распорядился, чтобы нас накормили. За столом, покрытым белой скатертью, официантки нас кормили лучшим, что было в ресторане в этот ранний час, досыта и бесплатно. Я останавливаюсь на эпизодах питания не только потому, что для нас, бездомных и голодных, это было чрезвычайно важно и запоминаемо, но потому, что сегодня чувства сострадания, доброты, жалости стали исчезать из душ моих сограждан и заменяться ненасытной жаждой личного обогащения, безразличием, жадностью, прагматизмом и даже расизмом. Многие случайности уберегли нас от оккупации, концлагеря, уничтожения, но считаю, что нас спасли здравый ум и недюжинная энергия моей мамы, которые удивляли меня всю жизнь, нас спасла та дружба народов СССР, о которой забыли внуки спасенных.