На XI съезде партии в марте 1922 г. меня вместе с Енукидзе и Кировым избрали в секретариат съезда. Президиум съезда возглавлял Ленин, который выступил с политическим докладом ЦК. В своем выступлении на съезде в прениях по докладу Зиновьева об укреплении партии я поддержал тезис Ленина о размежевании работы Советов и партии, критиковал Зиновьева за его предложение переводить хороших работников из губкомов на хозяйственную работу, говорил о важности роли фабрично-заводских ячеек при нэпе.
По окончании XI съезда партии у меня состоялась беседа со Сталиным по его инициативе. Он сказал, что каждому руководителю и мне в данном случае необходимо подготовить такого работника, который мог бы при необходимости нас заменить. Он спросил, кто заведующий Орготделом губкома. Тогда секретарь был один — в его отсутствие его заменял заворготделом. Я сказал, что эту должность у нас около года занимает Коршунов. Он из сормовских рабочих, дореволюционный член партии, политически подготовленный. Пользуется влиянием среди сормовчан. Однако у него нет широкого кругозора. Ему трудно анализировать положение и ставить задачи.
Сталин тогда сказал, что в таком случае он предлагает направить на работу в Нижегородский губком Угланова из Ленинграда. Там он работал заворгом губкома, критиковал Зиновьева и с ним не поладил. Зиновьев старается от него избавиться. Вместе с тем он способный, растущий партийный работник. Он выходец из приказчиков. Дореволюционный коммунист, с большим организационным опытом руководящей партийной работы. «Он мог бы заменить Коршунова, — сказал Сталин, — а со временем, когда пустит корни в организации и когда настанет время тебе уехать на другую работу, сможет безболезненно тебя заменить». (В ходе этой встречи мы со Сталиным перешли на «ты».)
Вскоре это было осуществлено. Угланова я ранее не знал и даже о нем не слышал. Теперь получил возможность познакомиться с ним, присмотреться к методу его работы, характеру, умению держать себя в коллективе, общаться с партийными товарищами, выступать на партийных собраниях. Как я убедился, он не отличался теоретической подготовкой, но умел свободно разбираться в текущей политике партии. Он чувствовал мое хорошее отношение и тем же отвечал мне.
Работал он не покладая рук. У нас надолго установились хорошие, товарищеские отношения, но особенно близкими они никогда не были. Возможно, это объяснялось некоторыми особенностями характера Угланова: на работе, да и в личном общении, он вел себя как-то несвободно, скорее, даже напряженно. Кроме того, он был лишен чувства юмора и порой обижался даже на шутки вполне безобидные.
На XIII губернской партийной конференции его и меня избрали в состав губкома. Пленум нового состава губкома избрал меня секретарем, а Угланова заместителем.
Свободное копирование
