Война - 4

Но мне так и не суждено было стать моряком. После полутора месяцев занятий, как раз накануне знаменательного дня, когда нам должны были выдать морскую форму, весь личный состав спецшколы был выстроен на плацу и начальник школы объявил, что по решению правительства школа временно эвакуируется на восток; шел октябрь 41-го, и немцы уже подходили к Москве. Я решил, что не стану в такой момент оставлять мать одну в Москве, лучше уж пропущу один год. В самом деле, кто тогда мог предполагать, что война продлится четыре года? Даже несмотря на страшные поражения первых месяцев войны, люди, веря сводкам Информбюро с фантастическими цифрами немецких потерь, были убеждены, что немцы на последнем издыхании и вот-вот наступит перелом. Ведь сам Сталин сказал: «Еще полгода, может быть годик, и гитлеровская Германия рухнет под тяжестью своих преступлений». И я остался в Москве, не подозревая, что спецшкола, эвакуированная в далекий сибирский городок, вернется только через четыре года и мое время уже будет упущено навсегда.

А война уже набирала обороты. Первая бомбежка Москвы произошла ровно через месяц после начала войны, 22 июля. Потом налеты немецкой авиации следовали по ночам все чаще и чаще. Никогда не забуду этого фантастического зрелища, приводившего меня, мальчишку, в состояние какого-то жуткого восторга: лучи прожекторов, рассекающие темное небо и выхватывающие из мрака силуэты немецких самолетов; разрывы трассирующих снарядов зениток; очаги пожаров вокруг, которые я видел, сидя на крыше в качестве дежурившего бойца добровольной дружины противовоздушной обороны. В моем распоряжении была лопатка и ящик с песком; мне удалось погасить несколько зажигательных бомб. Вообще говоря, бомбежки были не слишком сильные; тяжелых фугасных бомб было сброшено относительно немного, в основном бросали зажигалки. На моих глазах не был сбит ни один самолет, несмотря на то, что они были четко видны в свете прожекторов и по ним велся яростный зенитный огонь. Потом стало известно, однако, что немецкая авиация потеряла немало самолетов при налетах на Москву, но они были сбиты на дальних подступах к городу.

Немцы прилетали вечером почти в одно и то же время, и люди готовились заранее. На площадь Маяковского, рядом с которой мы жили, народ стягивался с узлами, мешками, одеялами, все рассаживаются прямо посередине площади; до объявления воздушной тревоги никого не пускали в метро, служившее районным бомбоубежищем. Вот из молчавшего громкоговорителя раздается первое шипение, все в одну секунду вскакивают на ноги и бросаются ко входу в метро с такой быстротой, что когда начинает звучать голос диктора, троекратно повторявшего: «Граждане, воздушная тревога!» — люди уже вваливаются внутрь. Если до ночи не было отбоя, там же и ночевали прямо на рельсах.