1905. Сентябрь - 27

27

    Какой сегодня чудный день! какой вечер, румяный на желтеющем западе, луна и звезды! Так хорошо было идти после обеда с Лидкой и Прок<опием> Степ<ановичем> к Гаевск<ому>, Книгге и пр.[1] Утром я ходил за билетами на «Фиделио»[2] и к Юргенсону[3]. «Фиделио» очень классично, сдержанно и прозрачно, некоторая сухость и, на современный вкус, бедность и инструментальность мелодических контуров не слишком мешает. Но два из ранних романсов Debussy меня прямо восторгают. Положительно, он делается для меня тем, чем был когда-то Берлиоз и потом Massenet. В «Fidelio» есть романтичность, и пафос, и ребяческое содержание, но дуэт Рокко с Леонорой шекспировски великолепен. Варя больна, бонна ушла, к Чичериным, куда меня приглашали обедать, не пошел, предпочитая дома играть «Фиделио». Не знаю сам, зачем я спросил Сережу, хотел ли бы он увидеть Муравьева. Он сказал, что «скорее да, чем нет, или все равно», это было бы очень легко, но мне казалось бы как-то неприличным и недобросовестным по отношению к Сереже показывать ему Гришу, хотя и очень бы этого хотелось. Когда сегодня утром мне было очень грустно и я, сидя на окне в гостиной, думал о Василе, Казакове и староверах, мне стало ясно, что о Грише я думаю не только как о любовнике, но как о милом близком человеке, с которым в простейших вещах я мог бы быть откровенен, которого не стесняюсь и без стыда могу приласкаться попросту, и знаю, что не встречу ни досады, ни насмешки, ни шокировки, ни отвращения. Это я знаю и это я ценю, помимо влечения тела, и я верю ему, когда он на мой вопрос (довольно глупый и несправедливый), что, если б у меня не было и не имелось быть денег, ходил ли бы он ко мне, он ответил: «А то как же? Разве я вас не люблю?» - и потом, совсем потом, после других разговоров, без вопроса, стыдливо заметил: «Я же вас только и знаю». Писал крошечку «Клеопатры», но когда же будет повесть, от нее торчит маленький хвостик, чтобы удержать ее от погруженья в бездну, и нужно бы обязательно пользоваться временем. Как же еще с деньгами? Я ни о чем не думаю и верю, что это лучшее, что я могу делать.