Дневники. 1920 - 141

5 Октября.

— Вы, — сказал гость, — сидя на месте, привыкая изо дня в день к природе, наверно, не испытываете нашего городского восторга, смотрите: вот ударили в колокол, и, кажется, это золотые листья посыпались от звона, а как пахнет листва, как прозрачно…

— Нет, — ответил другой, — этого мы не замечаем, но зато бывает иногда ночью, когда нет спичек, заглянешь на небо, чтобы узнать по звездам время, и увидишь любимое семизвездие и обрадуешься чему-то — в этой радости скажутся все ваши легкие восторги. Еще бывает особенно хорошо, когда Венера подвинется к востоку, встать и в темноте развести самовар и одному в тишине чай пить, в эти ранние часы, когда все спят, кажется, что владеешь всем местом от видимого востока и до запада и от севера до юга.

(Певец дворянских лиц, крестьянских лозинок и купеческой требухи.)

Передвигал кресла в кабинете Барышникова и, наконец, установил одно, очень удобное, против озера — хорошо! кто-то трудился над этим креслом, чтобы кто-то сел на него, и я завершил кропотливый труд мастера: я сел.

Последний в роду Барышникова, Сергей Андреевич, умер лет двадцать тому назад, весь погруженный в размножение гончих и борзых собак, связка писем «батюшки» Андрея Ивановича к Сереже относится уже к 30-м годам 19-го столетия, а грамота о жаловании дворянства Ивану, отцу Андрея, соединяет нас со временем Екатерины. Про этого Ивана Барышникова рассказывают, что был он простым торгашом и добыл себе где-то бочку с золотом — вот и вся история рода: первый кулак, последний собачник.