25.11.1941 Истра, Московская, Россия
Шел четвертый месяц с начала Великой Отечественной войны.1941год. Наша Красная армия, отбиваясь от наплыва огромной, хорошо вооруженной армии фашисткой Германии, отступала, двигаясь с переменными боями в сторону Москвы. В нашем городе была объявлена эвакуация жителей. Многие семьи уезжали с вещичками на ручных и огородных колясках. Немногим удавалось уезжать на лошади, запряженной в телегу. Шли в сторону Москвы, в стороны близлежащих деревень, у кого были родственники подальше от города, добирались до них. Многие шли с заплечными мешками пешком. А некоторым удавалось уезжать в эвакуацию в товарных вагонах. Меня уговорила подруга поехать с её семьей в эвакуацию в товарном составе. Родители её были согласны, взять меня с собой, наши семьи жили рядом и дружили, хотя у них кроме отца и матери было трое детей. Я, не задумываясь, согласилась. И поставила в известность маму. Она заплакала и стала меня отговаривать: -Куда ты собираешься? У них своих пять ртов, ты будешь шестым. А у меня даже денег нет, чтобы тебе дать с собой. А вдруг ваш состав попадет под бомбежку? Или простудишься в холодном вагоне, здоровье у тебя слабое. Мама, прерываясь, замолкала, её душили слезы -Дочка, а кто же нам будет помогать? Ведь ты осталась за старшую. Младшей сестре еще тринадцати нет, а старшая - в эвакуации с детским садом. В такую горькую минуту ты оставляешь нас. Сама знаешь, что сердце мое больное. А мне, как говорится, «шлея под хвост попала». Я не соглашалась с мамой. -Я боюсь фашистов, - отвечаю я. -Все боятся, но своих родственников в такое время не оставляют. В это время я не слышала уговоров своей матери, думала, что мне необходимо уехать подальше от приближающегося кошмара. Целую ночь я выслушивала маму, а сама складывала свои поношенные вещички в черный фанерный чемоданчик. Я абсолютно не задумывалась над словами своей мамы. И это было как наваждение. На утро был подан товарный состав, и я вместе с мамой отправилась к нему. Подруга с семьей уже ждали меня и стали грузиться в вагон, холодный, продуваемый со всех сторон. Мама поцеловала меня и проговорила: - Дочка, подумай над моими словами, не оставляй нас одних, нам без тебя будет очень плохо. И вслух запричитала. Поезд стал трогаться, мама шла рядом с вагоном и кричала: - Дочка, вернись. Поезд пошел чуть быстрее, и мама за вагоном побежала. Она сквозь слезы что-то кричала. И, вдруг - она упала. И тут я почувствовала к маме такую жалость, и мой поступок показался мне недостойным ко всей моей семье. Я выбросила свой чемоданчик в открытую дверь вагона, а сама спрыгнула и полетела вниз по песчаной насыпи. Хорошо, что поезд еще не разогнался. Из вагона подружка кричала: - Мы вернемся, - и махала рукой, - мы обязательно вернемся. Чемоданчик мой раскололся, и из него рассыпались мои скудные вещички ниже насыпи, по траве. Я побежала скорее к маме, приподняла её. - Мама, мамочка, прости меня,- проговорила я в слезах. Мы собрали мои пожитки и, обнявшись, плакали. Потом медленно побрели к дому. На другой день к нам в дверь постучали. Я открыла. У дверей стоял лейтенант Красной армии. -Вот-вот придут немцы, - сказал он, - уходите в сторону Москвы. И он пошел к следующему дому. Мама заплакала. -Отец, как мы пойдем? Ты болеешь, еле ходишь. Пешком не дойти. Лошади нет. -Мать, оставьте меня, забирай девочек и уходите. А я в подполе буду лежать. Ждать наших. Отец недавно вернулся с фронта, его комиссовали по болезни. Он почти все время лежал, пил соду, она ему немного помогала от боли. Живот его был раздут в правую сторону, а лекарств от его болезни не было, требовалась операция. Мы с мамой стали собирать вещи в заплечный мешок. Скоро вышли из дома, и пошли к Волоколамскому шоссе через город. По шоссе двигались редкие машины, лошади с телегой и беженцы, такие же, как и мы. Прошли километра два, и мама зашаталась, сказала, что ей плохо, присела на обочине дороги. - Дочки, я не могу идти, давайте вернемся. Сердце болит у меня, не могу долго идти. Да и отца жалко. И мы вернулись. Город уже обстреливали. На мосту перед нами упал снаряд, зашипел. Мы ткнулись в землю и стали ждать взрыва. Но снаряд не разорвался. -Бог миловал, - прошептала мать. Затемно, почти ползком от усиливавшегося обстрела, вернулись домой. На следующий день в город вошли немцы.
14.10.2015 в 10:22
|