Пробуждение - 21

14 апреля

    Неожиданно обнаружилось, что наш ленивый и малоподвижный взводный в случае необходимости может быть совсем другим.

    Сегодня мы впервые увидели помощника командира роты штабс-капитана Авальяни. Довольно красивый грузин лет тридцати, веселый, подвижный, простой, он очень понравился нам. У Алякринского спросил, не родственник ли он композитора Алякринского. Получив отрицательный ответ, сказал «Жаль» и тут же спел нам романс этого композитора. Попал он к нам, когда мы долбили «унутренний устав».

«Словесность» скоро надоела штабс-капитану. Он приказал заняться строем. Вот тут-то мы и услышали, что у Чурсанова отличный голос, командует он великолепно, властно. Авальяни остался доволен и осведомился, как обстоит у нас дело с гимнастикой. Узнав, что мы занимаемся вольными движениями и играем в чехарду, сейчас же потребовал заняться чехардой и стал играть вместе с нашим отделением, смеясь от души своим и чужим промахам. А каждому из нас доставляло немало удовольствия прыгать через офицера. Затем перешли к перекладине. Авальяни неплохо показал некоторые упражнения и спросил, кто из нас может сделать то же. Мы не решались, боясь осрамиться. Тогда вышел Чурсанов:

    - Дозвольте мне, ваше высокородие?

    - Давай покажи, голубчик!

    Чурсанов подошел к перекладине, снял фуражку, вскинул руки и пошел: взвился на перекладину, сложился пополам, лег на нее животом, скользнул вниз, снова  взвился вверх, перевернулся через спину, сделал солнце и, молодецки спрыгнув на землю, надел фуражку.

    - Вот это да!  - проговорил кто-то сзади меня.

    Мы смотрели на нашего взводного с восхищением. Авальяни, видимо, был просто ошеломлен.

    - Да тебе нужно в цирке выступать, братец! Много тренируешься?

    - Так точно, ваше высокородие,  - врал наш взводный. Мы-то отлично знали, что он и близко к перекладине не подходил.

    Довольный штабс-капитан поблагодарил наш взвод и отбыл, а Чурсанов немедленно превратился в прежнего малоподвижного, ленивого человека. Но теперь мы знали, какие силы кроются в нем, и наше уважение к нему намного возросло. Я же дал себе слово заняться перекладиной и добиться успехов, может быть, не таких, как у взводного, но все же, чтобы не стесняться показать, что я могу.