Это было неделю спустя, сразу после того, как "келлхаус" разошелся по магазинам. Начальник келлхауса подал сигнал “вызов больного”. Я стоял в задней части келлхауса на флаге. Я прикуривал сигарету, чтобы выкурить, прежде чем начать мыть и натирать воском флаг.
Где-то надо мной возбужденный голос прокричал: “Берегись, Берг”.
Я поднял глаза и похолодел. Стремительно падающая тень сверкнула в моих глазах, как черная молния. Я услышал свистящий свист, когда она мягко царапнула ткань моей рубашки на кончике плеча. Дюжина тарелок зазвенела, когда граната ударилась о каменную плиту рядом со мной. Я посмотрел вниз. Стальная щетка для отжима швабры лежала, разбитая на три части. В каменной плите был кратер Роршаха. Его очертания были похожи на пятно от мозгоочистителя.
Я уставился на это и лениво задался вопросом, что тюремный психиатр мог бы сделать из этого. Он был ловким шутником. Несколько месяцев назад он сказал мне: “Сутенеры испытывают глубокую материнскую ненависть и сильное чувство вины”.
Я поднял глаза. Не нужно быть психоаналитиком, чтобы понять, кто это. Человек с крысиным лицом, совершающий ограбление, ухмылялся мне сверху вниз. Он был на своей галерее на четвертом ярусе под потолком. Он остался на “звонок больному”, чтобы размозжить мне череп бомбой. Символ кратера был прост. Крысиная морда ненавидел сутенеров без чувства вины. В ту ночь я отвез пачку окурков мошеннику, который выкрикнул мне предупреждение.
Чокнутый подрывник отправился в одиночную камеру. Две недели спустя он пытался выпотрошить мошенника заточкой, сделанной из напильника. Они отправили его в Тюрьму. Я был в восторге, увидев, как он уходит.
Во время моего заключения во второй камере я прочитал кучу книг. Я прочитал горы книг по психиатрии, психологии и психоневрозам. Я не мог бы поступить умнее. Мне пришлось бы самому себе вправлять мозги, когда белые люди в будущем похоронили бы меня на год в этом стальном гробу.
Я хорошо провел время.
Свободное копирование
