Я припарковался через дорогу от "Насеста". Я окунул губку в коробку с пудрой Sun Glow для лица в бардачке. Я нанес на лицо ровный, сияющий загар. Я вышел и пересек улицу по направлению к "Насесту".
Было половина одиннадцатого. Небо было свежим, ярким, сука. Эта первая апрельская ночь оказалась неудачной и подарила ей мерцающий браслет из бриллиантовых звезд. Толстая луна притаилась, как злой желтый глаз, пристально наблюдающий за сутенерами, дельцами и шлюхами, ястребиным взглядом высматривающими цель, полицейского.
Я почувствовала грубую нежность первых апрельских ветров, треплющих подол моего белого аллигатора. Я почувствовала зарождение восторга этого ядовитого сутенера. Я почувствовала себя сильным и прекрасным.
Я подумал: “Я все еще был черным в мире белого человека. Моя надежда быть важным и вызывающим восхищение могла осуществиться даже за этим черным частоколом. Это было просто, просто надери мне задницу и получи тонну царапин. Все в обоих мирах расцеловали твою задницу до синяков, если у тебя была вспышка спереди ”.
Я был за шесть витрин от Насеста. Он стоял посреди тротуара. Я посмотрел на него сверху вниз. Он был на фут ниже коротышки. Он был похож на чернокожего младенца, который наглотался уродливых таблеток. Его голова была размером с гигантскую тыкву. Его голос был визгливым, как у хлопающего джокера, когда квакун пропускает звук через свой язык.
Он завизжал: “Начисти их, горячая штучка. Если бы у меня была твоя "рука", я бы выбросил свою. Добился успеха. Блеск - это не более чем десятицентовик. Начисти их до блеска”.
Я опустил взгляд на свои туфли. Они вполне могли выдержать глянец. Я проследил за указывающим скрюченным пальцем до прилавка "карлик" под открытым небом. Он стоял у входа в проход между двумя зданиями. Красная бахрома на его изодранном брезентовом верху колыхалась на ветру.
Я забрался в кресло. Карлик полировал мои стетсоны. Другой стул занял тонкий гвоздик с нитками на спине не менее чем на полторы штуки баксов. На ногтях у него был серебристый лак. От него разило духами.
Сверкающий черный кастомный Duesenberg притормозил у тротуара передо мной. Верх был опущен. Мои наблюдатели сделали тройной дубль.
На заднем сиденье сидел огромный жеребец. На коленях у него дремал оцелот, прижавшись к его груди. На коте был ошейник, усыпанный камнями. К нему была привязана золотая цепочка.
Он сидел между двумя эффектными желтолицыми шлюхами. Его бриллианты сверкали в свете уличных фонарей. Три великолепные белые шлюхи сидели на переднем сиденье. Он выглядел точь-в-точь как Борис Карлофф в фильме "Черное лицо".
Он что-то читал рэп. Все пять этих шлюх были повернуты к нему. Они слушали и обращали внимание, как будто он был Богом, дающим им пропуск на Небеса. Он мог бы искать безопасное место, чтобы спрятаться, потому что мир приближался к концу.
Я спросил: “Кто это?”
Карлик сказал: “Ты, должно быть, не из города. Этот Милый Джонс. Он величайший сутенер-ниггер в мире”.
Тощий джокер сказал: “Эта пятнистая кошка, мисс Пичес, единственная сучка, которую он волнует, жива она или нет. Черт, те шлюхи, которых ты прижимаешь, - это не более чем половина конюшни. Если в космосе есть сутенеры-ниггеры, то он тоже лучший из них. Он собирается повести этих шлюх на насест и угостить парочкой. Он тащит двадцать граммов к своей прибавке. Но ни один грабитель не настолько безумен, чтобы подставить его. Он убивает ниггеров для своего развлечения ”.
Я не мог поверить в то, что увидел. Это было всего в тысяча девятьсот тридцать восьмом году. Эти Дюзенберги стоили целое состояние. Должно быть, он был единственным чернокожим сутенером в стране, у которого были такие. Мои подглядывающие дрочили, просто наблюдая за ним и этими влиятельными шлюхами. Это было так же захватывающе, как, возможно, выступление Христа на бис.
Карлик начистил мои ноги. Я дал ему доллар. Я сидел там и смотрел, как Суит Джонс и те шлюхи выходят из "Дюзенберга" и идут к "Насесту". Черно-пятнистый кот прокрался рядом с ним.
Я подумал: “Сегодня вечером я должен врезать ему. Я должен быть осторожен, чтобы не отсосать ему. Врезать нужно с Насеста. Я пойду и приготовлю что-нибудь там ”.
Я сошел со скамьи подсудимых. Я прошел мимо проблемной шлюхи Пуазона. Она сидела рядом с джокером в "красном борове". В ее руке была бутылка джина, повернутая вертикально вверх. Когда я приблизился к "Насесту", я увидел старину Престона, пытающегося засунуть две марки в косяк грека. Как только я завернул в "Насест", он выпучил глаза и ткнул в меня большим пальцем. Он давал мне сладкие чаевые, когда был на Насесте. Я кивнул головой и вошел.
Это был нерабочий вечер для комбо. Музыкальный автомат наигрывал “Пенни с небес”. В заведении еще не было народу. В кабинках сидело, наверное, с полдюжины пар. Суит Джонс и его шлюхи были единственными людьми в логе. Они были в центре. Кошка вылизывала лапы под табуреткой Суита. Я сел на лог у входной двери лицом к нему и конюшне. Перед ним стояла симпатичная мексиканская телка.
Свит угощал нас выпивкой. Она обслуживала его вечеринку. Она взглянула на меня. Она вспомнила о моем напитке. Она принесла мне плантаторский пунш на Сладкое. Официантка на этаже загрузила поднос из журнала и угостила пары в кабинках сладким.
Я сидел там, изучая Суита. Он должен был быть ростом шесть футов шесть дюймов. Его лицо было похоже на черную стальную маску. На нем не отразилось ни проблеска эмоций. Он продолжал стучать друг о друга кончиками своих огромных рук, как будто раздавливал невидимое горло.
Даже на расстоянии это заставляло меня нервничать. Я думаю, это держало его шлюх на грани того, чтобы описаться. Если бы он улыбнулся, возможно, они бы упали замертво от шока. Он точно доказал, что сутенерство - это не соревнование в обаянии.
Эти шлюхи зажгли его сигарету. Они по очереди поили его кока-колой. Они боролись за то, чтобы засунуть свои носы ему в задницу.
Я замер; одна из белых баб что-то шептала ему на ухо. Его неземные серые глаза в эбеновых глазницах пристально смотрели на меня. Я мог слышать глухой стук этих мясных ножей.
Я подумал: “Христос Всемогущий! Мама, дорогая, я надеюсь, что мой двойник не приложил мускулы к этой бабе для какого-нибудь рывка или царапины. Пожалуйста, не позволяй этой бабе водить меня за нос!”
Он отвел от меня свои ужасные жемчужно-серые глаза. Я видел, как он колотил донышком своего стакана о бревно. Мексиканская девка высказалась ему. Он читал ей рэп. Она кивала головой и смотрела на меня из журнала регистрации.
Мои стетсоны, лежавшие на перекладине табурета, стучали друг о друга, как каблуки танцовщицы фламенко. Музыкальный автомат рыдал, жалуясь Леди Дэй на своего подлого, но милого мужчину. Я задавался вопросом, увижу ли я коротышку снова, и если нет, то как скоро она получит еще один надрыв.
Парочки в кабинках таращились на арену. Это было, наверное, как в Большом цирке. Обреченный Христианин, я, сражался с царем зверей, им, плюс оцелотом.
Мексиканская шлюха медленно подошла ко мне. Ее лицо было напряженным и серьезным, когда она стояла передо мной. В ее взгляде была жалость. Она ненавидела смертную казнь.
Она сказала: “Мистер Джонс хочет, чтобы ты немедленно пришел к нему”.
Она повернулась и ушла. Я, пошатываясь, поднялся на ноги. Я начал протопать эту тысячу миль до мистера Джонса. По дороге я стряхнул пыль со ста семидесяти пяти Iq в моем черепе.
Я добрался до него. Кот зарычал под табуреткой. Он уставился на меня своими желтыми глазами. Я оторвал взгляд от кота и не отрывал его от пола. Я боялся взглянуть в светящиеся глаза Свита вблизи. Я знал, что наложу в штаны.
Он развернулся на своем табурете спиной к журналу. Я приклеил свои глазки к постукивающим кончикам его лакированных туфель с игольчатыми носками. Я вздрагивал при каждом ударе его огромных крюков.
Он прошептал: “Ниггер, ты знаешь, кто я? Смотри на меня, когда я обращаюсь к тебе”.
Этот телетайп в моем черепе выбил аварийный люк.
Там было написано: “Для этого маньяка ты должен быть таким же, как ниггер из Миссисипи. Ты должен притвориться, что он белый лидер банды линчевателей. Ты должен обмануть его, но будь осторожен, не становись милым. Утыкайся носом ему в задницу. Выкручивайся до конца ”.
Я сказал: “Конечно, я знаю, кто вы, мистер Джонс. Вы черный Бог спортивного мира. Нет на свете ниггера, если только он не глуп и глух, который не слышал звона твоей славы и имени. Причина, по которой я не смотрю на тебя, в том, что я помню, что случилось с тем молокососом из Библии, который пикнул ”.
Его шлюхи разразились взрывами смеха. Мисс Пичес не была леди. Она перевела дух и ухмыльнулась. Эти лакированные носочки перестали постукивать. Могу ли я продавать это?
Он протянул руку и схватил меня за подбородок. Он приподнял мою голову и обхватил ее своим гигантским крюком. Я напряг живот, чтобы восполнить слабость в кишечнике. Эти смертоносные серые щели чуть не повергли меня в глубокий обморок. Когда он открыл рот, я увидел, как паутинка слюны на мгновение покрыла его толстые губы.
Он сказал: “Маленький ниггер, кто ты и откуда? Ты вроде как похож на меня. Может быть, я переспал с твоей мамочкой, а?”
Я аккуратно обошел стороной его ловушку.
Я сказал: “Мистер Джонс, я никто в вашем мире, пытающийся кем-то стать. Я родился прямо здесь, в вашем городе. Может быть, моя мамочка запала на тебя. Какая сука бы этого не сделала? Если бы я был сукой, я бы тебя поцарапала, чтобы получить немного ”.
Он сказал: “Ниггер, тебе нравится красивая белая киска? Эта моя собака хочет, чтобы ты ее трахнул. Я даю своим шлюхам то, что они хотят. Ты собираешься трахнуть ее на двойную пилу?
Мой череп выдал предупреждение: “Дурак! Следи за своей задницей!”
Я сказал: “Мистер Джонс, мне не нужна никакая киска, если она не висит на моей собственной шлюхе. Мистер Джонс, я сутенер, как и вы. Я не хочу ничего, кроме какой-нибудь сутенерской царапины. Мои принципы не позволят мне провернуть ни одного обратного трюка.
“Мистер Джонс, я не помешан на вечеринках. Я хочу быть таким же великим, как вы. Я никогда ничего не добьюсь, если нарушу правила игры в сутенера. Ты величайший сутенер на Земле. Ты отлично занимаешься сутенерством по правилам. Ты бы хотел, чтобы такой бедный тупой сутенер, как я, сорвался с самого начала?”
Его уродливая белая женщина надулась рядом с ним. Она умоляла Неро опустить большие пальцы.
Она сказала: “Мистер Джонс, сведи с ума этого симпатичного панка со своим ребенком. Ты никому не позволяешь говорить тебе "нет". Поскольку ему снится, что он сутенер, для меня это будет дикий кайф. Заставь его, папочка, заставь. Покажи ему, кто здесь главный. Натрави на него мисс Пичес ”.
Он оттолкнул ее в сторону. Боа-констриктор высвободился из моей груди. Я увидела в его взгляде презрение, нарисованное на черепе и скрещенных костях. Я глубоко вздохнул.
Он взревел: “Ты маленький ссыкливый, зеленозадый ниггер. Ты сутенер? Ты не умеешь правильно писать "сутенер". Ты не смог бы сделать прыщ на заднице сутенера. Ниггер, я разнесу твою башку об этот потолок. Не позволяй слову "сутенер" слететь с твоих губ в моем присутствии. А теперь убирайся с моего лица, Киска. Мне следовало бы воткнуть свой свайп тебе в кливер ”.
Кошка выскользнула из-под табурета. Она легла на живот и уставилась на меня.
Я не был Дэвидом. Хорошо, что я им не был. Я был уверен, что зол на этого чокнутого ублюдка. Я ухмыльнулся и выудил плавник. Я бросил это на бревно и выволок тейла за дверь на улицу. Я был рад, что не положил в карман этот складной нож для стрельбы из пращи против тридцативосьмизарядного "магнума", заткнутого за пояс Голиафа.
Дверь сильно ударила Престона в лоб. Он подглядывал сквозь щель в дверной шторе. Он потер голову. Он выглядел испуганным.
Он сказал: “Малыш, я говорил тебе, что он чокнутый. Будешь продолжать в том же духе, твоим почтальоном станет сурковый боров. Чтобы перестраховаться, тебе лучше дать мне адрес твоей мамы. Я должен знать, куда отправить твой труп. Куда ты сейчас направляешься?”
Я сказал: “Послушай, Престон, я не врезался в него. Он врезался в меня. Черт возьми, я не психиатр. Я не смог справиться с маньяком. Я отправляюсь в ”Форд", чтобы подумать ".
Он цокал языком, когда я уходил от него. Я рухнул на сиденье "Форда". От меня воняло потом страха в баре. Мои штаны промокли.
Свободное копирование
