Я был в пятидесяти футах от угла, когда увидел его. Он был в центре небольшой толпы. Его белая шляпа с высокой тульей покачивалась на фут выше. Он был орехово-коричневым гигантом.
Когда я подошел ближе, я смог разглядеть его белоснежные зубы. Его тяжелые губы были растянуты в оскале. Его широкие плечи покачивались. Он на что-то наступал. Это было похоже на то, что, может быть, он был огненным танцором в остром костюме или, может быть, щеголеватым дробилкой винограда с Сицилии.
Я протиснулся сквозь толпу, чтобы посмотреть на ринг со стороны. Он кряхтел. От его труда из него вырывался пот. Толпа стояла, хихикая и возбужденная, как салемская толпа, наблюдающая за казнью ведьмы.
Ведьма была чернокожей. У нее были раскосые глаза и кукольные черты лица девушки-гейши.
Холодный ветерок трепал зад его "Бенни". Мышцы бедер гиганта перекатывались под штаниной его двухсотдолларовой "вайн".
Снова и снова он бил своим ботинком тринадцатого размера по животу и груди ведьмы. Она была без сознания. Ее челюсть была искривлена, а в уголках искривленного рта собирались красные пенистые пузырьки.
Наконец он поднял ее с тротуара. Она выглядела как младенец у него на руках. Его глаза были странно влажными. Он протиснулся сквозь толпу к пурпурному борову у обочины. Он посмотрел вниз, в ее бесчувственное лицо.
Он пробормотал: “Детка, почему, почему ты заставляешь меня делать тебе это? Почему бы тебе не потрахаться и не перестать выпендриваться и нести чушь со своими фокусами?”
Все еще нежно обнимая ее, он наклонился и открыл переднюю дверцу "Борова". Он посадил ее на переднее сиденье. Он закрыл дверцу и обошел "Борова" со стороны водителя. Он сел в машину, и "Боров" с ревом умчался в ночь.
Толпа начала рассеиваться. Я повернулся к парню примерно моего возраста. Его глаза были остекленевшими. Он сосал палочку гангстера.
Я сказал: “Этот жеребец наверняка попался бы, черт возьми, если бы на сцене была жара”.
Он отступил назад и посмотрел на меня так, словно я только что приехала в город из монастыря в Тибете.
Он сказал: “Вы, должно быть, тот самый квадратный Рип Ван Винкль, о котором я слышал. Он хит. Он из vice heat. Они называют его Отравой. У него девять шлюх. Он сутенер. Эта девка - одна из них. Она напилась с помощью трюка.”
Я зашел в винный магазин. Было пять минут первого. Я заказал полпинты. Продавец поставил ее на прилавок. Я сбросил пальто, чтобы достать свою шкуру из заднего кармана. В нем у меня было двести долларов пятерками и десятками. У меня было пять банкнот по "С", приколотых к шортам в мешочке из-под табака между ног.
Мои пальцы коснулись дна кармана. Мой правый набедренный карман был пуст. Я был уверен, что моя шкура была с той стороны. Я запустил левую руку в левый карман. Пусто!
В течение нескольких секунд обе мои потные руки метнулись внутрь и обшарили все мои карманы с полдюжины раз. Продавец просто стоял там, забавляясь, наблюдая за представлением. Его волосатая лапа пододвинула полпинты обратно к нему, подальше от грязной территории.
Он сказал: “В чем дело, приятель, какая-то баба всадила в тебя это за твой тычок или ты оставил это во время других своих шагов?”
Мой разум блуждал. Он крутил педали назад, разрывая на части сцены и движения, которые я сделал. Я был сбитым с толку джазовым панком.
Я сказал: “Джек, твой счет равен нулю. Я не жертва. Я просто вспомнил, что получил царапину на Марсе. Я вернусь, когда вернусь”.
Он качал головой, когда я выходил. Я перешел улицу. Я направлялся к "Форду". Я ехал туда не для того, чтобы искать свою шкуру на сиденье. Я собирался туда, чтобы отклеить одну из этих букв "С" рядом с моими яйцами.
Я вспомнил сцену в притоне хайпов. Я снова увидел молнию гремучей змеи. Впервые я увидел трепет полицейского на морде лошади. Лис точно подставил мои яйца под удар из-за Лошадиной морды.
Я подумал: “Какими бы ловкими ни были эти два ублюдка, они не могут упустить возможность заработать миллион или быть убитыми”.
С того дня и по сей день, почти тридцать лет спустя, на моей шкуре не было ни царапины.
Свободное копирование
