На третий день после того, как я получил краткое описание ловушки, Пеппер позвонила в магазин. Было восемь пятьдесят пять вечера, за пять минут до закрытия. Я ответил на звонок. Она прижигала волдыри на одной из наших вечеринок.
Она, как обычно, пригласила меня к себе. Я сказал ей, что мне нужно прибраться в магазине, а также отправить важную посылку на почту в центре города для моего босса.
Я спросил ее, может ли она одеться и встретиться со мной к десяти тридцати в баре отеля. Так было бы удобнее. Она согласилась.
Я позвонила Плаксе. Он сказал мне максимально приблизить лицо Пеппер к изголовью кровати, когда мы приступим к делу.
Я пошел в бар и пил ром с колой, пока она не пришла.
Мне почти стало жаль ее, когда я увидел, как она входит в дверь. Она выглядела такой невинной и чистой, совсем не похожей на неряшливую кобылку, которая взбивала обалденную пену под толпой жокеев.
Мы заняли кабинку, чтобы я мог смотреть на часы. Она была Жаклин Потрошитель с мухой, но внутри у нее было очень нежное прикосновение, если вы понимаете, о чем я.
Она действительно была любителем космоса. Она проверяла мою готовность к выходу во внутренний космос.
Ровно в одиннадцать мистер и миссис Барксдейл забрали ключ от своего блокнота. Мы вышли на сцену.
Уайатт Эрп бы взбесился из-за блокнота.
Гостиная была набита конским волосом. Сверкающая латунная кровать, гигантские херувимы на стене, библия Гидеона на мраморном столике в спальне. Миниатюрная, экономичная кухонная каморка. Ну и что, мы пришли не готовить.
Высоко на стене над кроватью были два золотых херувима. Их глаза были дырками, а широко раскрытые рты держали светильники.
Когда мы забрались в the brass bed, у нас началось шоу на выезде.
Я был почти уверен, что какой-нибудь распаренный шутник в соседней комнате нацелил свою штуковину на карнавал через просверленное отверстие, выглядывающее из пустой глазницы херувима.
Пеппер выпустила меня из своего "Борова" в половине второго ночи, всего в двух кварталах от киоска со шлюхами "Плакса". Я чувствовал себя хорошо. Я собирался собрать пять толстяков за приятную ночную работу. Это было похоже на получение лицензии на воровство.
Я заметил булавочную головку Плаксы в его "Бьюике". Пока я шел к нему, я не мог перестать думать об этом восточном шантажисте. Я подумал о том зеленом дожде, который выпадет, когда Пеппер начнет закатывать эти фальшивые хиты. Я подумал о том, как я мог бы набрать несколько полных ладоней.
Расплата прошла гладко, как шелк. Когда Плакса передавал мне мою царапину, он странно посмотрел на меня.
Он сказал: “Полегче, Блад, полегче”.
Свободное копирование
