Решение - 1

Решение

1901 год. Англичане воюют с бурами. В Неаполе господствует чума. В Варшаве поет Карузо. И в отреставрированном здании на Ординацкой площади дает программное выступление цирк Чинизелли. А на Краковском Предместье закончилось строительство современной шестиэтажной гостиницы «Бристоль». Моя будущая бабушка заносит в только что начатую черную тетрадь ровным с наклоном почерком свои планы на Новый год. И на Новый век. Она уже обручилась с Якубом Мортковичем и очень серьезно относится к совместному с ним будущему.

Магическое число, означившее наступление Нового столетия, заставляло людей размышлять, вести счеты с прошлым, задумываться о будущем. Мало кто в разделенной границами Польше был доволен настоящим ее положением. Представлялось, что неволю придется сносить не одному поколению, а русификация и германизация в конце концов доведут общество до утраты своей национальной специфики. Политические репрессии, социальные конфликты, ощущение бессилия и безнадежности — все вместе перенести было нелегко. Оптимисты считали, что хорошее можно создавать и в самых неблагоприятных условиях. Слабые и податливые психически — душа подобна хрупким аирам, разочарована, в страшное впала отчаянье —  уходили от болезненного ощущения действительности в декадентство, сплин, алкоголь — а часто и в смерть. Самые радикальные утверждали, что необходимо разрушить старую гармонию и на ее обломках создать новую, справедливую.

Осенью 1901 года в квартире на Крулевской можно было наблюдать странное зрелище. В семейной гостиной появился фотограф с тяжелой аппаратурой. В эбеновое кресло, обитое амарантовым плюшем, уселась моя прабабушка Юлия Горвиц. Ее окружили дочери. Самой младшей Камилле двадцать два, Янине двадцать восемь, Гизелле тридцать один, Флоре тридцать три. Двадцатишестилетний Лютек во втором ряду. Нет Розы — она решила вернуться к мужу и отправилась в Париж, Генриетта жила в Австрии, нет и самого младшего Стася — он изучал в Лейпциге естественные науки и не приехал на каникулы.

Юлии — одетой в черное, закутанной в такую же черную шаль, с седыми, гладко зачесанными назад волосами, только пятьдесят шесть, но выглядит старухой. «Вечный студент» Лютек носит застегнутый под горло китель, наподобие русской военной формы. Янина, моя будущая бабка, элегантна, в платье по последней моде, украшенном множеством вытачек, складочек, плиссе и пуговичек. Длинные курчавые волосы подняты вверх. Камилка вот уже три года — студентка медицины в Цюрихе и, как полагается эмансипированной женщине, носит коротко стриженные волосы и скромную кофточку мужского покроя. Флора Бейлин и Гизелла Быховская замужем, они пришли с детьми. Маленьких Бейлиных трое: двенадцатилетний Гучо, одиннадцатилетняя Геня и девятилетняя Маня. Гучо Быховскому шесть. Самое младшее поколение в первом ряду: девочки — посередине, мальчики — по краям.

Главный герой события — двадцатичетырехлетний Макс, который занял место рядом с матерью, в центре группы, на переднем плане. Длинные волосы, борода, как у Христа. Бакенбарды оттеняют худое лицо, он похож на карбонария. Или на модного в те годы русского революционного поэта, певца разочарований и мировой скорби Надсона, которому стремился подражать. А за ним, сзади, стоят два царских жандарма. В мундирах. С огромными револьверами за поясом.

Фотограф прячет голову под черной материей, закрывающей деревянный ящик. Просит не двигаться. Не моргать. Улыбнуться. Никто не улыбается. Так и сделан семейный портрет — с представителями режима на фоне. В доме каждого из родственников хранилась копия этой фотографии. И все они пропали в военных перипетиях. Наша исчезла во время Варшавского восстания. Хорошо, что моя бабушка в своих воспоминаниях оставила подробнейшее описание снимка и обстоятельств его возникновения.