Дорога в Ташкент - 6

 Вот въехали мы "заграницу" и поздно вечером подкатили к станции Новая Бухара. Старая Бухара отстоит в двенадцати верстах от вокзала. Эта древняя столица, некогда великого среднеазиатского царства, всегда считалась центром правоверной мусульманской учености несмотря на то, что правители ее давно уже уступили первенствующую политическую роль великих калифов турецкому султану. Нравы в Бухарском ханстве во многом напоминают еще доисторические периоды. Здесь зверски происходит смертная казнь: за бороду откидывают голову приговоренного, перерезывают ему горло, как барану, и потом вешают туловище на три дня. В городе находится тюрьма, главная часть которой состоит из трех глубоких ям, вырытых в земле; на дне их копошатся, вперемежку, старики и дети, здоровые и больные, сумасшедшие и умирающие. Ну и народец!

 В Новой Бухаре остановка долгая; не доезжая еще до вокзала, мы увидели бесчисленный ряд ярких костров, освещающих два батальона видных бухарских солдат, выстроенных вдоль полотна железной дороги, затянутых в мундиры русского покроя. В полумраке можно было подумать, что это русское войско, особенно когда из этой массы солдат раздалось громкое "ура", при появлении мужа у окна вагона. Дежурный офицер бегал вдоль строя, озабоченно посматривая на солдат: "Смирно!" скомандовал он зычным голосом, сделав мужу под козырек, и, страшно скосив глаза, крикнул по-русски: "Батальон, новому Превосходительству ура!". Войска отвечали также по-русски на приветствия мужа.

 На платформе столпилась такая масса публики, что муж с трудом добрался до почетного караула от бухарских войск. Во главе караула стояли три бухарских сановника, присланные в качестве представителей отсутствующего Эмира: местный губернатор города Бухары и два министра, в богатых парчовых халатах. Вокзал украшен флагами и освещен множеством разноцветных фонарей. Во дворе вокзала был приготовлен "дастархан" (местное угощение) в огромном шатре с поднятыми боками, обитым внутри богатыми шелковыми материями. Накрытые белыми скатертями, длинные столы напоминали что-то европейское, но тысячи людей в халатах и белых чалмах, окружавшие шатер, расшитые золотом костюмы местных сановников и своеобразные звуки туземной музыки--все это указывало, что мы далеко от Европы, в гостях у азиатского властелина. В ночной темноте ярко вспыхивали костры, заливая красным светом лица столпившихся бухарцев; у многих в руках зажженные фонари. Вся эта обстановка перенесла меня в сказочный мир тысячи и одной ночи. Вся русская колония была в сборе; многие становились на цыпочки, дамы влезали даже на скамейки.

 Вагон мой был погружен в темноту, дабы я могла наблюдать за всем происходившим, оставаясь невидимкой.

 Депутация от нашей колонии поднесла мужу хлеб-соль на чудном серебряном блюде, с пожертвованием 500 рублей в пользу семейств убитых солдат в Андижане, а также адрес по случаю вступления мужа в объединенный край. Поздоровавшись с бухарскими войсками, муж вошел в шатер и сел за стол, имея по обеим сторонам, на благородной дистанции, бухарского губернатора и одного из министров. Сзади стула мужа стоял переводчик; муж подчеркнул через него в своей речи, близкую связь обоих народов, указывая на интересное совпадение, что как раз в ту минуту, когда он находится в сердце ислама от имени русского Царя, правитель Бухары находится в сердце России -- в Москве.

 Мне также досталась частичка "дастархана"; слуги-бухарцы принесли мне разных сластей и не захотели брать обратно блюда, сказав: "Бей убьет!".

 Перед отъездом муж послал со станции телеграмму Эмиру с благодарностью за теплый прием. Представители Эмира поехали провожать мужа до Самарканда; к ним присоединился русский военный агент Игнатьев.