Сопротивление молодежи - 1

ГЛАВА 8  

СОПРОТИВЛЕНИЕ МОЛОДЕЖИ 

Читатель, возможно, помнит, что зиму 1936-37 года я провел в тюрьмах в Москве, куда меня доставили из Сибири для того, чтобы использовать в одном из предстоящих показательных процессов. Для этой цели в Москву из тюрем и лагерей перевозили тысячи заключенных: для НКВД это не составляло, конечно, большого труда. Нет ничего удивительного в том рассуждали между собой заключенные, что государство не может свести концы с концами, когда такие гигантские средства тратятся на «пассажирские перевозки» заключенных, а ведь их доставляли индивидуально, каждого под особой охраной. Так, достаточно было НКВД в Москве затребовать любого «зека» из любого лагеря от Воркуты до Колымы, от Норильска до Средней Азии, и уже, как по мановению волшебной палочки, снаряжались конвои — по четыре-пять человек на каждого заключенного. И случаев таких было бесчисленное множество.

На «пересылках» я мало-помалу убеждался, что лагеря существовали не только в отдельных районах страны, но и буквально повсюду. Это было поистине государство в государстве, живущее своей особой жизнью, по своим особым законам. Тут находились и бывшие «кадеты», и меньшевики, и анархисты, и бывшие внутрипартийные оппозиционеры, которые сидели по лагерям с начала двадцатых годов; были тут и входившие в сравнительно новые группы оппозиции. Здесь можно было изучить не только историю и географию Советского Союза, но даже философию, можно было думать, обобщать и приходить к соответствующим выводам.

В тюрьме у меня была репутация человека спокойного, с уживчивым характером (а это очень важное качество для заключенного). Поэтому меня выбрали старостой камеры. В мои обязанности входило распределение мест в камере, я должен был следить за порядком при раздаче пищи, называть номера заключенных в камере при перекличке, а также устраивать новоприбывших. Обычно новые прибывали ночью. Поэтому мне вскоре пришлось отказаться от обязанностей старосты, так как я лишался сна. Как правило, новичков не помещали вместе со старыми заключенными. Делалось это из психологических соображений — усилить шок от ареста и первого допроса. Кроме того, более опытные заключенные могли, в принципе, «подготовить» новичков, дать им какой-нибудь совет. Но однажды именно такой «зеленый» попал в нашу камеру.

В то время я еще ходил в старостах. На соседних со мной нарах жил тогда Эдуард Эдуардович Понтович, старый меньшевик, о котором я уже упоминал ранее. Лежа бок о бок, мы часто разговаривали с ним до поздней ночи. Он рассказывал множество эпизодов из своей богатой событий жизни. После Октябрьской революции он работал юристом в ЦИКе. Председателем ЦИК был в то время Калинин, а непосредственным начальником Понтовича - секретарь ЦИКа Енукидзе. В обязанности Понтовича входило также составление текста новых законов. При Ленине у Эдуарда Эдуардовича накопился такой опыт в этом деле, что в период после смерти Ленина сформулировать новый закон представлялось для него таким же легким делом, как, скажем, написать кому-нибудь письмо. Понтович тут же разъяснил, что составлявшиеся им законы не требовали утверждения никаким законодательным органом: он просто получал записку из ЦК Партии, где указывалось что требуется такой-то и такой-то закон. Составленный текст подписывали Калинин и Енукидзе, и, таким образом, в действие вступал новый закон для 160 миллионов человек.

В 1935 году, как я уже писал, Енукидзе был отстранен от работы и арестован. Между прочим, по словам Понтовича, Енукидзе обвиняли также и в том, что у него в библиотеке работали бывшие княгини и графини. Было подсчитано, что при Енукидзе в аппарате ЦИК работало не менее 75% выходцев из привилегированных классов, а остальные — из среды бывших меньшевиков, эсеров и пр.

Понтович был исключительно начитан. В его большой квартире в лучшие времена собирались сливки московского общества, литераторы, люди из мира искусства. Он лично знал многих крупнейших литераторов старого поколения — Леонида Андреева, Блока, Цветаеву, писателей-эмигрантов Мережковского, Зинаиду Гиппиус и др. Он помогал в свое время молодым писателям и поэтам, в частности, Сергею Есенину.